Укротить сердце

Я обвожу взглядом «Дерьмовый ящик». Здесь чисто. Организованно. На шкафу для бумаг ― настоящие ярлыки. Стопка оплаченных счетов. Обогревателя больше нет. Наша новая система безопасности подключена к нескольким экранам, показывающим разные ракурсы ранчо. Я смотрю, как Сэм ведет группу детей в «Дом воинского сердца». На другом экране Тина приветствует новую группу ― последнюю группу в этом году ― холодными бутылками пива PBR.

Гордость переполняет меня.

Может быть, мы действительно сможем заработать деньги. Может быть, в следующем году мы начнем сезон не с минуса.

Это та надежда, которую я искал. Все, что мне нужно, чтобы двигаться вперед с моим ранчо.

Это толчок в моем нутре, решение набраться смелости и рассказать братьям правду. Оправдать их ожидания за последние десять лет.

― Итак, слушайте, ― говорю я, наклоняясь вперед в своем кресле и сцепляя пальцы под подбородком. ― Я давно собирался поговорить с вами кое о чем.

― Флеш-рояль, ― с ухмылкой говорит Форд, показывая карты.

Дэвис хмурится.

― Член.

Я закатываю глаза.

― Речь идет о ранчо «Беглец», ― говорю я, и все прекращают свои занятия. ― Уже несколько месяцев у нас все хорошо. С тех пор как…

― Появилась принцесса, ― вмешивается Уайетт.

Я киваю.

― С тех пор как Руби нам помогла. ― Глубоко вздохнув, я сжимаю пальцы в кулак и продолжаю. ― Вы бросили все, чтобы помочь мне. И я хочу, чтобы вы знали, что теперь со мной все будет в порядке. И с ранчо все будет хорошо. Так что, если вы хотите уйти, я вас не держу. Сейчас самое время. Живите своими собственными жизнями.

Дэвис и Форд обмениваются удивленными взглядами. Уайетт уставился в окно.

Узел в моей груди ослабевает.

― У вас была жизнь до этого. Я ценю то, что вы сделали, приехали сюда и собрали меня обратно, но пришло время, ― ворчу я. ― Вы заслуживаете того, чтобы выбраться из Воскрешения. ― Я оглядываю своих братьев, стараясь, чтобы у меня не перехватило горло. ― Дэвис, ты злишься с тех пор, как приехал сюда. Уай, ты можешь заниматься родео на полную катушку, если тебе хочется. Сломай еще несколько чертовых костей. Форд, я понятия не имею, что, черт возьми, ты будешь делать, но ты можешь сам решить.

После долгого молчания Дэвис некоторое время изучает меня. Затем он усмехается и говорит:

― Ты мудак.

― Чувства взаимны, ― заверяю я его.

Форд с сомнением хмыкает.

― Я больше не могу играть в бейсбол. Слишком стар, черт возьми. ― Он кивает мне. ― Кроме того, я бы никуда не уехал, даже если бы мог, Чарли. Рыбалка и верховая езда каждый день ― это то, что мне нужно.

― Я хочу остаться здесь, ― добавляет Уайетт, и мой взгляд устремляется к нему. У него на сжатой челюсти пульсирует мускул. Он обижен, что я не поговорил с ним об этом. ― Это мой город. Мы, блядь, семья, чувак. Ты не избавишься от нас теперь, когда завел себе девчонку.

Я слышу уверенность в голосе брата, и меня охватывает облегчение.

Мои братья хотят остаться здесь.

Чувство вины, засевшее у меня в животе, наконец-то исчезло.

Черт возьми, как приятно вернуться.

― Я был в бешенстве, ― медленно признает Дэвис, качая головой. ― Но это не из-за тебя, Чарли. ― Он замолкает, и мне кажется, будто он хочет забрать свои слова обратно. ― Но Уай прав, а ты ошибаешься. Как обычно.

Уайетт и Форд поворачивают головы в мою сторону и смеются.

― Да пошли вы все, ― говорю я, показывая средний палец, но в этом нет никакой злости.

Форд тянется через стол, чтобы взъерошить мои волосы.

― Да, да, мы тоже тебя любим, идиот.

Редкая ухмылка кривит губы Дэвиса.

― Мы хотим остаться здесь. И я чертовски рад, что эта девочка помогла тебе вытащить голову из упрямой задницы.

Я фыркаю.

― Она останется? ― спрашивает Дэвис, все еще ухмыляясь.

― Да, ― говорю я. ― Да.

― И надолго?

― Думаю, да, ― говорю я. ― Когда ты знаешь, ты знаешь.

― Да. ― Одобрительно кивнув, Дэвис опускает глаза на мои сапоги, где на подошве я нацарапал имя Руби. Он поднимает на меня глаза. ― Не отпускай ее, слышишь? ― Дэвис прочищает горло и роется в ящиках стола, делая вид, что ищет там что-то.

Странно. Мы с Фордом обмениваемся взглядами. Если Форд выглядит слегка озадаченным заявлением своего близнеца, то я ― более чем. В голосе Дэвиса прозвучала какая-то застарелая боль. Только направлено это не на нас. Как бы мы ни были близки, кирпичная стена скажет нам больше, чем Дэвис.

― Итак, что дальше? ― Уайетт хлопает ладонями по столу. ― Отвезем ее домой к маме?

Я фыркаю.

― Если я отвезу ее домой, мы сначала обсудим правила.

Я ни за что на свете не отдам самую милую девочку на растерзание острой на язык маме.

Уайетт улыбается.

― Не знаю, что за чары наложила на тебя эта девушка, Чарли, но, черт возьми… ― Мышцы на его челюсти и шее напрягаются. ― Я рад это видеть.

― Рад, что ты заметил, ― ворчливо отвечаю я.

Ничто и никогда не было таким правильным. Руби. Мои братья. Мое ранчо.

― Черт, ― рычит Дэвис, нажимая на клавиатуру. В его руках появляется рация.

Я вскидываю голову и бросаюсь к первому монитору системы безопасности. Длинный черный кадиллак ползет к моему домику.

Холод сковывает мое сердце.

Руби.

Я вскакиваю с кресла, руки сжимаются в кулаки.