Укротитель амазонок

История с завхозом могла бы просто закончиться. Но в последний момент, я услышал громкие рыдания за спиной, и сердце само собой дрогнуло. Во-первых, я все-таки человек, и не могу просто так смотреть на чужие страдания. А во-вторых, родился один хитрый план, который можно воплотить в ближайшее время.

— Ну что там еще, что орешь, — с досадой сказал я, возвращаясь обратно.

Пигбор рыдал, словно маленький мальчик, у которого забрали конфетку. Он вытирал слезы огромными кулаками и сбивчиво причитал:

— Что за шняга по жизни! Лучше б я вообще не родился, чем так. Не зря меня мамка чуть не убила, говорила, таких сжигать надо. В нашем обществе нет место бабосексуалистам. Буду всю жизнь один как дурак с тем бараном…

— Что? — спросил я.

— Ничего. Это тебе показалось, — успокоившись, сказал Пигбор.

— Ясно… мне просто послышалось. Но ладно, это не важно. Есть у меня одно дело… которое тебе подойдет.

— Ага, давай прямо щас! Только рот прополощи для начала…

— Да чтоб тебя чертов пидор!

— Я Пигбор.

— Я знаю. Пойдем на кухню, короче.

Завхоз слегка успокоился, проводив меня в комнату, где мы только что ели. Усевшись за столом, я выпил для храбрости чая, и стараясь не ржать, рассказал печальную историю парня.

Если говорить совсем коротко, то один красивый (но говнистый) принцесс стал ухлестывать за мужиками. Его богатые родители не могли это так оставить.

Они отреклись от парня и сослали в гарем, прямо в соседнее королевство. Там несчастный стал секс игрушкой одной госпожи, мечтая когда-нибудь обрести свою сущность.

Парнишку того звали Даймон, что переводится, как: отверженный по причине сексуальной ориентации. Он много лет жаждет мужской любви, но может лишь слепо злиться, не имея возможности получить желаемое.

— Погоди, этот тот, который за тобой бегал? Ну, так-то он симпатичный, — кокетливо улыбнулся Пигбор после моего рассказа.

— Ага, прям красавчик. Я б его сам отымел, если б был тобой, в смысле.

— Да уж, хорошо маскируется. Сразу и не подумаешь. А чего он тебя так не любит?

Я вздохнул, набрав в грудь побольше воздуха, и скорбно сказал:

— Я слишком много знаю.

— А… в этом плане.

Какое-то время мы просто молчали. Происходящее не укладывалось в голове, как у меня, так и у голубого завхоза. Лишь немного одумавшись, Пигбор осторожно спросил:

— Я ему точно понравлюсь?

— Еще как! — крикнул я. — Он спит и видит, как бы зажечь с таким мачо. Нравятся ему, в общем, штурвалы постарше.

— Спасибо, прямо порадовал! У меня аж сосна задымилась! — радостно крикнул Пигбор.

— Погоди, не спеши… И с елкой своей аккуратнее. Тут такое дело, короче; Даймон, он маскируется. Специально ведет себя, как мужик. А на деле — бабосек бабосеком.

— Ешкин дрын, и как мне в том разобраться?

— Очень просто, смотри. Научу тебя кой-чему.

Я на ходу придумал подробности плана, и рассказал их Пигбору с деловым видом. Мужик был ослеплён длительным "одиночеством", потому к логике особо не придирался. Теоретическая часть прошла на ура, осталось дело за практикой, но это пока не сейчас.

Я понял, что завхоз не так уж и плох. Он гей, а не конченый педик, если можно так выразиться. Беседуя с ним, я испытал чувство, которого раньше боялся, и имя ему — толерантность. Оказалось, на так уж и сложно, главное просто не перебарщивать.

В конце нашего разговора Пигбор искренне поблагодарил за поддержку, хотел обнять на прощание, но я отшатнулся, помня про горящую ёлку или что там вообще у него.

Сидеть долго не было смысла. Я решил вернуться в гарем, на этот раз окончательно. Остался лишь последний вопрос, который вызывал любопытство.

— Ты всю жизнь один что ли, друг? В этой подсобке живёшь… — спросил у хозяина дома.

— Нет, не один. Был со мной, помню, Годин. Хороший мужик. С большим сердцем и глубокой душой.

— А… Ну понятно. Видишь, нашелся такой человек. Значит, будут ещё по-любому, — подмигнул, чтоб подбодрить Пигбора.

— Не совсем человек…

— В смысле?

— Гном. Любви все расы покорны.

— Ааа даже так. Но как вы тут вместе «общались»? Он же теперь короткий, в смысле рост, я имею в виду, — выпалил с удивлением и понял, что сморозил фигню.

Но завхоз совсем не обиделся, а на полном серьезе ответил:

— Да, — сказал он. — Рост у нас был не равным. Но для того и нужны преграды, чтоб их вместе одолевать. Проще говоря, табуреточка выручала.

— Чего?

— Табурет, говорю. На котором ты вот сидел. С тех пор он слегка расшатался. Раньше был попрочнее. Мы его «Трон любви» называли.

— Твою мать! — крикнул я. — В смысле, сука! То есть, пора уже очень. Как-нибудь я зайду. Не в том плане, короче. Ладно, дел ещё много…

Я бросился прочь без оглядки, представив, на чем сидел целый час. В домах у всяких там "пигборов" ничего трогать не надо. А лучше поменьше там быть, чтоб не навлечь приключений на задницу, как бы оно не звучало.

Завхоз шел за мной какое-то время и что-то говорил вслед. Задерживаться теперь я не стал. Добрался до калитки бегом и быстро бросился в сад, где стал петлять по кустам на всякий пожарный.

"Час от часу, падла, не легче", — подумал, находясь в шоке.