Укротитель для волчицы

Может, старуха хотела что-то доказать? Или показать? Как-то воздействовать на меня? Не знаю. Так или иначе, разговор с Ланой не переменил мое отношение хоть к чему 6ы то ни было. Напротив, я уверилась, что они слишком просто смотрят на вещи, не видят полутона, только черное и белое. Им не хватает гибкости ума, они живут по простым законам, законам природы. И... В этом нет ничего плохого. Это их культура. Но в противостоянии укротителям такое мировоззрение сыграет с ними злую шутку.

Ведь противников не сковывают традиционные уклады и заветы. Они способны на любой маневр, любой удар, любое, выходящее за рамки морали, решение.

А разговоры о чести, законах предков и свободе, пускай и обретенной только после смерти... Они кажутся истиной, пока не прольется первая кровь, а там... там уж война, которую никто не захочет, но которую никто не сможет остановить.

Когда мы вернулись, и я увидела Рэйна, отдающего последние распоряжения соплеменникам, разглядела искорки в его глазах, в голову пришла мысль: и все же они с Ланой созданы друг для друга. Я никогда не смогу также слепо и преданно идти за ним.

- Сейчас никто не заметит, что ее нет, - слова Грагши не то что прозвучали - проскрипели у уха, - а когда заметят - нам уже нужно будет выходить, я убежу остальных, что искать ее нет смысла.

- Зачем все это было? - спросила у нее одновременно сердито и несмело, как обманутый ребенок, который в глубине души подозревает: ему просто преподали ценный урок.

А, может, это я преподала Грагше урок?

- Затем, что ее судьбу нужно было решить, - Старшая мать качнула плечами, как ни в чем не бывало, - с твоим решением я не согласна. Но правильно это или нет - вопрос сложный, и не нужно его поднимать, ни сейчас, ни когда-либо. Но... По крайней мере, я теперь знаю, что, в отличие от женщины и волчицы, твои мысли и действия находятся в полной гармонии. Ты говоришь, что думаешь, и поступаешь так, как сама считаешь нужным.

- Как-то это совсем не по-волчьи, - буркнула в ответ, стараясь скрыть, что слова Грагши мне польстили.

- Волки бывают разные. Но ты, определенно, не из тех, кто создан для жизни в стае.

Голос старухи вдруг стал тоскливым, будто сейчас она окончательно уверилась в мысли: я не задержусь ни с Рэйном, ни с его людьми, - и ужасно об этом пожалела.

Мне хотелось что-то сказать ей напоследок, но слова не приходили в голову. Чудилось: что бы я ни сказала, Грагша уже давно это знает.

Она медленно кивнула, как бы говоря: все сказано и нечего повторяться. Почему-то это устроило нас обеих, и мы разошлись. Она отправилась дальше наблюдать, как собираются впопыхах соплеменники, я же - к Рэйну. Вот-вот пора было выступать.

Альфа сиял, как ребенок перед раздачей подарков на Новый год.

А я не могла перестать сравнивать его с ребенком, отчего на душе становилось еще тягостнее. Разве способен он вести остальных в бой? Почему никто из других альф не оспорил его первенство в этой войне?

-Мы на пороге новой эры, - этим возгласом встретил меня Рэйн, - чувствуешь это Дарина?

Я неуверенно качнула плечами, но альфа не распознал мои чувства, подскочил и, обхватив за талию, поднял в воздух и прокружился со мной на руках.

Сердце упало в пятки. Еще парочку дней назад, это развеселило бы меня и размягчило: у Рэйна была какая-то особенная способность располагать меня к себе нежностью и игривостью. Но теперь и эти фишки не работали. Действия парня вызвали только раздражение, и я крикнула сердито:

- Рэйн! Отпусти! Отпусти сейчас же!

Пришлось стукнуть его кулаком по плечу, чтобы он послушался.

- Ладно, тебе, ладно! - пробурчал альфа то ли шутливо, то ли по-настоящему обиженно, - чего ты в последнее время такая злая? - он прижал меня к себе, надеясь задобрить все теми же старыми способами, - мы скоро совершим самый важный шаг в истории нашего народа. Ты должна гордиться, Дарина!

«А ты должен беспокоиться, Рэйн», - тут же подумала, но вслух не сказала. Парень все равно не поймет.

- Когда выдвигаемся? - спросила вместо того.

- Сейчас. Проводим племя в болота, - он говорил о тех, кто не шел на битву, - и выступим сами.

Я вздохнула и отвернулась. Сейчас, совсем скоро, я пойду на войну. Господи, как я до этого докатилась?! Почему согласилась?

Сердцебиение отдавалось в ушах. По телу бежали мурашки, в груди ныло. Я была напугана до смерти, но не смела никому это показать.

Когда соплеменники начали друг с другом прощаться, все словно бы окутало туманом. В памяти отразились лишь маленькие фрагменты происходившего. Беременная женщина плакала, ее возлюбленный ее успокаивал. Подросток возмущался, что его не берут на битву, его старший брат, которому «повезло», дразнил его и называл малышом. Рэйн произнес речь, громкую и пафосную, и остальные искренне ему аплодировали.

Потом Грагша повела соплеменников прочь, и мы некоторое время наблюдали за ними. В тот момент у меня в голове все более-менее прояснилось. Я очень четко запомнила, как фигуры растворяются вдали, исчезая среди деревьев и камней.