Укротитель Хаоса на полставки 2

– Спасибо, – глухо проговорила я в сотый раз, чуть угомонившись. – Это и правда чудо какое-то. Ты волшебник!

– Да ладно, – так же глухо вторил Ян, уткнувшись носом мне в плечо, – пустяки. Я рад, что тебе понравился сюрприз, Мика.

Не было ни холодно, ни жарко. Только колючие мурашки радости разбегались по телу, усиленные горьковатым запахом Брановского парфюма.

Его руки спустились чуть ниже, обхватив крепче. Я отстранилась. Ян улыбался, чуть кривовато, но искренне. Уголки глаз, то и дело добродушно растягиваясь, выдавали неподдельную радость с потрохами.

– Надо же, – привстала я на мыски, вытянувшись, – у тебя с глазами какая-то невероятная штука творится.

Радужка и впрямь то стремительно темнела, то вновь пояснялась, будто гладь воды, на которую капнули краской. Темные разводы, тепло-медовые, карие Брановские…

– О чем ты? Что там? – приподнял брови Ян, но не отстранился.

– Не знаю, я…

И раздался шепот. Легкий, едва слышный. Пугающе-шелестящий, а значит, ошибки быть не могло.

– Ян, я слышу! – едва не задохнулась я, хлебнув ветра. – Слышу Хаос! Я не бревно!

– Что?!

– Тихо!

Я выкрутилась из объятий, отходя на пару шагов. Замерла, вслушиваясь. Ни черта не разобрать. Шепот совсем слабый. Не чета тому, что одолевал меня в «Императоре». Но главное, он есть, он не исчезает!

Я попыталась мысленно ухватиться на невидимую нить, и принялась бродить по заснеженной земле, порой проваливаясь по самые коленки, в попытках отыскать «сигнал» почетче.

– Откликнулся? – Бранов стоял на месте, не шевелясь. – Неужели получилось… Спроси! Спроси что-нибудь! Он должен быть здесь миролюбивым…

– Погоди ты! – фыркнула, морщась. – Тише! Я едва ли что-то слышу.

Аспирант замолк, взволнованно следя за мной издали, а я все бродила и бродила, ища волну. Мне, как тому плохому танцору, мешало абсолютно все! Даже стук собственного сердца.

Я отошла уже довольно далеко, продрогла насмерть, когда Бранов окликнул меня, размахивая руками. Я слишком близко подошла к «бреши».

Разочарованно поглядев на колышущуюся стену, я зло сплюнула. Голос теперь едва ли пробивался. Даже звуки, и те вычленить невозможно.

– Ну и фиг с тобой, – развернулась я, бойко зашагав обратно по своим же вытоптанным следам. – Не хочешь разговаривать, умолять не стану.

Будто взволновавшись, голос вновь усилился. И по мере приближения к аспиранту, гул в голове рос и ширился.

«Нужна»… явственно шелестело. Затем шум ветра и вновь: «нужна», «нужна».

Оцепенев от страха, я сбавила шаг. Ветер поднялся нешуточный. И пусть это лишь выдуманный английской писательницей мир, обморожение здесь получить можно совсем реальное.

«Нужна, нужна» – словно пленку заело, но звучало все понятнее, будто мои навыки Слышащего адаптировались, раскрываясь в полной мере.

– Что он говорит? – сам преодолел оставшееся меж нами расстояние Ян. – Мика, не молчи! Что ты слышишь?

Но губы у меня онемели. Невидящим взглядом я уставилась на него. Осознание медленно заполняло нутро, но разум пока верить во все происходящее категорически отказывался.

Я подняла руку и под недоуменным взглядом темных, как ночь, глаз положила руку Яну на грудь.

«Нужна мне»…

Сердце явственно билось под ладонью.

– Я слышу…

«Ты нужна мне»…

– Я слышу… – вновь захлебнулась воздухом я, а рот Яна так и приоткрылся в беззвучном: «Что?».

«Ты нужна мне, Ми-ка. Ты мне…»

– Это ты. Я слышу… тебя.

Я подняла взгляд, и Бранов, с расширяющимися от ужаса зрачками, схватил меня под руку, ослепляя золотым сиянием.

***

– Ян, вы уже несколько часов здесь, поэтому я решила принести…

Роза осеклась, так и замерев в дверях.

Я же чувствовала, как каждую мышцу сводит от страха. Животного, дикого. Обуздать его не вышло бы и у лучшего укротителя. Обычного укротителя. Укротителя диких зверей.

– Мика, – осторожно протянул Бранов руку, и я невольно отступила.

Попросту контролировать свое тело была не в силах.

– Это был ты… Это тебя я слышала там.

– Мика…

– Не подходи! – выставила я обе безбожно дрожащие руки перед собой. – Ты… не человек! Ты…

– Oh mein Gott! [2] – поднос из рук Розы с грохотом полетел на пол. Аккуратно уложенные бутерброды разлетелись во все стороны. – Он все же проснулся…

[2] О, Боже мой! (нем.)

– Кто проснулся? – сглотнув, медленно повернул голову Ян. – О чем ты?

– Иное начало, – в глазах у женщины стояли слезы. – Она так и писала… Говорила, что однажды он проснется в тебе. Oh mein Gott! Oh mein… – в муках обхватила Роза голову руками, и плечи ее затряслись от рыданий.

**Междуглавие**

Вот уже почти четверть часа Лилия взволнованно перебирала краешек клеенки на столе. Роза упорно продолжала ждать, пока она решится рассказать то, что так ее тревожит. Тревожит уже несколько месяцев кряду.

– В общем...

Роза качнула головой, показывая, что слушает со всем вниманием, но Лилия вновь судорожно вздохнула, и пальчики заплясали по контуру неживых нарисованных цветов.

– Лили, я слушаю тебя. Говори. Прошу, не молчи только! – взмолилась наконец Роза. – Ты знаешь ведь, мне можно что угодно рассказать.