Укротители Быка

— Прости… — он снова беспомощно, сконфуженно улыбнулся. — У нас с тобой будет ребенок. Сын. Обещаю тебе. Я знаю, как это для тебя важно. Но что поделать… мне все равно надо было ее найти.

— Я хочу увидеть ее, — сказала Вия решительно, — где она?

— В соседней комнате, — сказал Райн. — Спит. И, по-моему, видит кошмары.

Она в самом деле лежала в соседней комнате, совсем маленькой, на низкой лежанке. Рядом сидела и что-то пыталась вязать в неверном заоконном свете служанка — Райн отпустил ее движением руки. Девочка оказалась премиленькой. Худенькая, бледная, но черты лица — даже по такой крохе видно — очень правильные, а чисто отмытые волосы разметались по подушке плавленым золотом. Вырастет настоящая красавица…

Девочка металась по подушке. Она не стонала, но дышала тяжело, а проснуться явно не могла, и на лбу выступил пот.

Ребенок. Дочка.

Вия осторожно накрыла рукой одну из маленьких рук, сжимавших край одеяла — и так странно было, что ее собственная миниатюрная ладонь вдруг оказалась больше!

Вторую руку она положила девочке на лоб.

Дух-хранитель даже не нужно было просить: легким дыханием тумана он скользнул от нее к девочки, обвивая их обоих плотным коконом молчания. Здесь, в этом коконе, было спокойно и хорошо, здесь жило тепло, способное защитить и хотя бы отогнать дурные сны — если уж ничего более…

«Я не могу быть ей матерью, — внезапно осознала Вия, держа в своей руке уже обе маленькие ладошки — теперь не судорожно сжатые, а расслабившиеся. — Но я могу ее защитить… и буду защищать!»

Две недели спустя, конец августа 3026 г.

Так ведут себя совсем крошечные дети. Они то и дело подтаскивают и суют взрослым в руки игрушки, веточки, шишки, камешки — красивые, блестящие. Все новые ветки, шишки и камешки: гляди, смотри, вот они, какие красивые! На! Мне совершенно не жалко, все для тебя. Все равно как небо, солнце, земля и облака: они общие и принадлежат тебе и мне, напополам.

Так ведут себя дети, уверенных в мире и в себе.

Несси держалась не так. Получив красный шерстяной мячик, из которого со всех сторон для красоты торчали петли, она так и сидела на лавке в саду ратуши, зажав его в руках, и задумчиво рассматривала, будто не в состоянии понять, что мячик от нее никуда не денется.

Вия сама подогнала на нее одно из платьиц, подаренных женами городских ноблей, и оно смотрелось на девочке очень ладненько: розовое с желтым, самые модные в этом сезоне цвета. Дамы не только рядятся в них сами (даже те из них, чей цвет лица находился с нынешней модой в жестоком диссонансе), но и наряжают детей. И Ванессе они действительно шли. Но — вот беда! — ее не интересовала ни новая одежда, ни сверкающая после недавнего дождя зелень в саду.

Ранее Вия уже потеряла надежду оживить ее праздничными иллюминациями закатов, и восходов, обрадовать звездным небом, отраженное в Рите. Она несколько раз выводила девочку погулять вечерами, но без толку.

Ничего не интересовало Ванессу.

Но она не пророчествовала. Никогда не говорила двусмысленностей, не обнаружила знаний больше, чем следовало бы ожидать от детей ее возраста, и вообще казалась самой обыкновенной, только очень замкнутой — а чего бы еще вы ожидали от четырехлетней девочки, которая только что потеряла всю свою семью?..

Гехерте-геест показал, что дух ее бродит «смутной дорогой», и это все, что Вия сумела понять на сей счет.

В этот день, когда Вия доделала красный мячик для нее, девочка, кажется, проявила тень интереса. Она посмотрела на свою приемную мать круглыми синими глазами, красивыми, точно у искусно сделанной куклы из восточных земель, и сказала:

— Красивый.

— Почему красивый? — попыталась ее разговорить Вия. — Потому что красный?

— Да.

— Красный — как что? — спросила Вия. Про себя она уверена была: девочка скажет «как кровь». И тогда, по крайней мере, станет ясно, что она видит в кошмарах по ночам и отчего кричит.

Но девочка просто, не опуская своих ясных глаз — если бы Вия точно не знала, что с Райном они не родня, она могла бы подумать и наоборот — проговорила:

— Как солнце, если на него смотреть сквозь пальцы.

— Любишь солнце?

— Нет.

Вия вздохнула. Села рядом с девочкой — юбки ее собственного темно-зеленого блио прошуршали таинственной скороговоркой, как вода в искусственном ручье, что звенел рядом по камням.

— Но мячик ведь тебе нравится?

— Нравится.

— А солнце — не нравится?

— Черный человек — как солнце.

Вот это уже слишком походило если не на предвидение, то на очень уж четкое восприятие Райна. Вия уже знала, что именно его девочка называет Черным Человеком, и черный плащ астролога тут не при чем.

«Я же говорил тебе, — захихикал Менестрель. — Этот парень никогда не ошибается. Если он притащил ребенка, то зачем-то она ему нужна».