Укрытие. Книга 3. Пыль

Она положила образец и схватила следующий контейнер, но в нем была почва. Сердце колотилось, голова шла кругом. Бессмыслица какая-то. Если только она не доставала контейнеры в неправильном порядке. Неужели она все запорола?

— Да, это контрольный образец, — подтвердил Нельсон и постучал трубкой с мелом по только что проверенному контейнеру. — Вот его маркировка.

— Погоди, дай подумать.

Джульетта несколько раз глубоко вдохнула. Снова заглянула в контейнер с контрольным образцом, запечатанным еще в шлюзе. В него должен был попасть только аргон. Она протянула контейнер Нельсону.

— Да, ерунда какая-то, — сказал тот и встряхнул контейнер. — Что-то здесь не так.

Джульетта едва расслышала его слова. В голове беспорядочно роились мысли. Нельсон разглядывал контрольный образец.

— Я думаю... Может, отошла герметизирующая прокладка, когда ты открывала крышку? Но это ерунда. Такое случается. Или же...

— Невозможно.

Она была очень осторожна. И помнила, что все прокладки были на месте. Нельсон кашлянул и поставил контрольный образец на стол. Повернул лампу, чтобы она светила на контейнер. Они склонились над ним. Никакие прокладки от крышки не отходили, в этом Джульетта не сомневалась. Но тогда она совершила ошибку. Любой может ошибиться...

— Внутри только одна прокладка, — сказал Нельсон. — Я, правда, думаю, что она могла отвалиться...

— Изолента, — перебила его Джульетта и поправила лампу. На дне контейнера что-то блеснуло в том месте, где был приклеен кусочек изоленты. Второй кусочек исчез. — По-твоему, приклеенный кусок изоленты тоже отвалился?

— В таком случае нарушена нумерация контейнеров. Она идет в обратном порядке. Все становится логичным, если считать нумерацию от конца к началу. Потому что образец с холма пострадал меньше, чем образец с рампы. Вот и все.

Джульетта подумала об этом, но то была попытка состыковать то, что она знала, с тем, что она видит. Весь смысл выхода наружу состоял в том, чтобы подтвердить подозрения. Так что означает то, что видит она нечто совершенно отличающееся?

А потом ее ударило, будто гаечным ключом по голове. Это было как огромное предательство. Предательство машины, всегда работавшей хорошо, вроде старого доброго насоса, неожиданно и безо всякой причины начавшего качать воду в обратном направлении. Ударило — подобно любимому человеку, отвернувшемуся, когда она падала. Наподобие страховочного каната, который не просто вдруг убрали, а которого никогда не существовало в действительности.

— Лук, — произнесла она, надеясь, что он слушает и рация у него включена.

Она подождала. Нельсон кашлянул.

— Я здесь, — ответил Лукас. Голос его прозвучал тонко и отдаленно. — Я все слышал.

— Аргон, — сказала Джульетта, глядя на лицо Нельсона через два прозрачных щитка. — Что мы о нем знаем?

Нельсон моргнул, стряхивая пот с ресниц.

— Что именно знаем? — уточнил Лукас. — Там где-то есть периодическая таблица элементов. Кажется, в одном из шкафов.

— Нет, — возразила Джульетта и заговорила громче, чтобы Лукас наверняка услышал: — Я имела в виду, откуда он поступает? И почему мы вообще уверены, что это аргон?

25

УКРЫТИЕ 1

В груди у Дональда что-то хрипело. То был признак ослабевших связей, внутренний сигнал тревоги о том, что его болезнь прогрессирует, что ему становится хуже. Он заставил себя кашлянуть, хотя и ненавидел это делать, потому что при этом болела диафрагма, царапало в горле и ныли мышцы. Сидя на стуле, он подался вперед и кашлял до тех пор, пока что-то внутри его не оторвалось и, скользнув по языку, не было выплюнуто на квадрат мятой ткани.

Он сложил ткань, не взглянув на нее, и откинулся на спинку стула, потный и измученный. Сделал глубокий, уже не такой хриплый вдох. И еще один. И еще вдохнул в себя несколько прохладных порций воздуха, и те не принесли ему муку. Испытывал ли кто-либо такой восторг от безболезненного дыхания?

Приходя в себя, он обвел комнату затуманенным взглядом и впитал все, что когда-то принимал как должное: остатки еды, колода карт, раскрытая книга в бумажной обложке с пожелтевшими страницами и потрескавшимся корешком — символы смен, во время которых приходилось терпеть, но не страдать. А он страдал. Страдал, дожидаясь, пока ответит Восемнадцатое укрытие. Он посмотрел на схему со всеми другими укрытиями, за которые так волновался. Мертвые миры — вот что он увидел. Все они умрут, кроме одного. В горле защекотало, и он с уверенностью понял, что умрет до того, как примет какое-либо решение, прежде чем отыщет способ помочь, выбрать или свернуть проект с его самоубийственного курса. Только он это знал, только его это заботило — и его знание и сопереживание будут похоронены вместе с ним.