Укус ящерицы

– Лет пять назад оно было на слуху в связи с одним скандалом.

– Пять лет назад я была в Вашингтоне, – напомнила Эмили. – А скандал… Без скандалов сейчас ничто не обходится.

Он опустил глаза.

– Извини, Ник. Такты думаешь, что я действительно могла о нем слышать?

– Я по крайней мере слышал. И собираюсь ознакомиться с его досье подробнее. Мэсситер считает себя здесь большим игроком. Сейчас планирует купить островок возле Мурано у неких Арканджело. Погибшие из этой семьи. Завтра он устраивает прием, на который приглашены и мы. Мэсситер ведет реставрационные работы, хочет устроить галерею.

Эмили нахмурилась.

– Подожди. Ты говоришь об острове Изола дельи Арканджели?

– Ты о нем слышала?

– О нем слышал каждый, кто изучает современную итальянскую архитектуру. Одна из самых безрассудных затей двадцатого века. – В голубых глазах вспыхнули огоньки. – Удивительное место. По крайней мере так говорят. Туда уже давно никого не пускают.

– Положение скоро изменится, потому что за дело взялся Мэсситер.

– Так он его покупает? Мне всегда казалось, что такого рода объекты в конце концов становятся городской собственностью. Это же что-то вроде местной достопримечательности. Немного необычной, конечно, но тем не менее…

Коста вспомнил жалобы Мэсситера на скудость средств и откровенные намеки на близкие контакты с местными властями.

– Возможно, была какая-то договоренность. Не знаю. Но он определенно рассчитывает прибрать остров к рукам. Только сейчас, похоже, ему не хватает наличности. Ну как, складывается?

– Если Мэсситер и впрямь реставрирует такой провальный проект – несомненно. Я читала об Изола дельи Арканджели. Как и все в Италии, кто рассчитывает получить степень магистра по архитектуре. Наглядный пример того, что случается, когда конструкцию приносят в жертву дизайну. Ущербность проекта просматривалась с самого начала. Автор его, если не ошибаюсь, даже не был профессиональным архитектором. Лет двадцать назад обвалилась крыша. Серьезно пострадали несколько строителей. Тогда его и закрыли для публики. Чтобы превратить эту несуразицу в нечто пригодное к использованию, нужны очень, очень большие вложения.

Если так, то положение англичанина еще более отчаянное, чем он готов признать, подумал Ник. И тогда он скорее всего не блефует, когда говорит о крайнем сроке для заключения сделки с Арканджело.

– Игрушки богатых, – пробормотал Коста.

– Хороши игрушки. – Эмили покачала головой. – Я бы все отдала, чтобы побывать там! Так нас пригласили на вечеринку?

Он хотел сказать, что смотреть особенно не на что, что архитектурная достопримечательность – всего лишь старое, пришедшее в упадок здание. Что в городе полным-полно такой рухляди. Ник не был невеждой. Ему нравилась Венеция. Нравились многие ее места. В этом городе ощущалось нечто неуловимо волнующее, притягательное. Здесь все застыло. Ничто не менялось. Здесь все прониклось меланхоличностью лагуны. Даже люди, проживающие мелкие, ничтожные жизни, кажется, пребывали в полной уверенности, что они вечны, как вечен изливающийся с ясного неба яркий свет.

– Наверное, я на подъеме, – усмехнулся он.

– Мы на подъеме, – поправила Эмили.

Он еще раз поцеловал ее, убрав упавшую на щеку прядь. Поцеловал медленно. И замер, ощутив ее ответ.

– Мы… нам еще нужно пообедать, – прошептал он.

– Так уж и нужно?

Выбирать не приходилось. Фальконе напросился на ужин не без причины. К тому же чутье подсказывало Нику, что надо быть настороже. Возможно, ради них всех. Перони уже вкатился в отпускное настроение. Фальконе, похоже, склонен верить всему и не замечает сложности за внешней простотой. Для него Венеция – тихая заводь, сцена, где местными копами можно пол подтирать. Костя в этом уверен не был.

– Нужно, – сказал он. – Но мы не задержимся.

Глава 10

Ресторан находился в тихом переулке между Арсеналом и главной улицей Кастелло, виа Гарибальди, в квартале, населенном преимущественно рабочим людом, неподалеку от полицейского управления. Перони отыскал его примерно через неделю после прибытия в Венецию. Он не только обладал сверхъестественным нюхом на такого рода заведения, но и не знал равных в умении подмаслиться к обслуживающему персоналу. Управляли ресторанчиком две сестры, крупные, дружелюбного склада женщины. Десять заполнявших сумрачный интерьер столиков рассчитанных на четыре посадочных места каждый, обслуживали две девчушки, дочери хозяек. Поначалу Косте и Перони приходилось пережидать небольшую очередь, но потом хитроумный напарник Ника пораскинул мозгами и быстро решил проблему. В августе большая часть местных обычно покидает город в поисках прохлады, так что посетителей в зале было немного. Перони сдвинул два столика в углу, со счастливой улыбкой выслушал короткий перечень вечерних блюд и, сделав заказ, успокоился, как человек, готовый в полной мере насладиться гастрономическим раем.