Укус ящерицы

— Это случилось после того, как его брак распался. Микеле стал засматриваться на Беллу. Не он один. Она была очень привлекательная. И весьма… сговорчива. Я уже говорила, что у Браччи своя репутация. Некоторым мужчинам такие нравятся. Не замечали? Были ли у нее другие? Да. Половина мужского населения Мурано. По крайней мере так говорят. Что касается Микеле, то о романе говорить не приходится. Так, глупое увлечение. Не больше. Пришло и ушло. Он сам понял, насколько все несерьезно. А потом, через несколько лет, Уриэль сделал ей предложение. Ей тогда было за тридцать. Вариантов оставалось все меньше. Любви там не было, даже в самом начале. Простое соглашение, устраивавшее обе стороны. Обсуждали ли мы это в семье? Разумеется. Уриэль не хотел оскорблять чувства Микеле, хотя какие могли быть чувства? Дела к тому времени шли хуже, и Микеле думал только о бизнесе. Для настоящих отношений просто не оставалось места. — Она бросила взгляд на лагуну. — То же самое можно сказать и обо всех нас. К тому же… выслушивать такого рода обвинения от Альдо Браччи… Вы проверили то, о чем я говорила?

Архивы… Фальконе знал, что полагаться на них особенно не стоит. Увлечение Микеле Арканджело в сравнении с тем давним случаем выглядело историей куда более реальной.

— Скорее всего те же слухи. Дело ограничилось предупреждением, обвинений предъявлять не стали. Если бы были улики, свидетели…

— Были и улики, и свидетели, — перебила его Рафаэла. — Об этом судачил весь остров. Такой скандал! Люди просто не верили своим глазам. Эти двое… они даже и не очень-то скрывались, хотя Белла, конечно, была тогда совсем еще ребенком. Она сама не понимала, что делает. По крайней мере мне хочется верить, что не понимала.

— Давняя история.

— Только не здесь. Здесь у людей долгая память. И на хорошее, и на плохое. Здесь обиду не таят, здесь ее лелеют. Когда Белла узнала, что кто-то из соседей донес на них в полицию, она сама пошла в квестуру и все рассказала. Так, как сама это понимала. Альдо сильно повезло, что его не отдали под суд.

Фальконе задал ожидаемый вопрос.

— А потом? Они помирились?

— Они же Браччи. Семья. Все решилось само собой.

— Так вы полагаете, что старые страсти вспыхнули вновь? Уже после того, как она вышла замуж?

— Не знаю, — осторожно ответила она. — Альдо приходил сюда время от времени. Якобы по делам, к Микеле. Браччи всегда искали дополнительного приработка, хотя у нас на многое рассчитывать не приходилось. Иногда… Да, иногда я что-то слышала. Но был ли это Альдо…

Фальконе терпеливо ждал.

— Ради Бога, Лео! — не выдержала Рафаэла. — У меня нет привычки подслушивать за дверью. За кого вы меня принимаете? Но иногда человек слышит то, что слышать и не хотел бы. Возможно, к ней приходил брат. Возможно, кто-то другой. Вы же не думаете, что я каждого посетителя встречаю у двери?

— У Альдо был…

— Ключ? — моментально среагировала она. — Конечно, нет. По крайней мере мне об этом ничего не известно. Нет, Микеле никогда бы этого не допустил. Хотя Белла и могла дать ему свой… кто знает?

Она нахмурилась и опустила голову.

— Думаю, Альдо так и не смирился с этим браком. Наверное, считал, что Уриэль недостаточно хорош для его сестры. Смешно, правда? Возможно, если бы Белла вышла за Микеле, все было бы по-другому. Впрочем, он всегда нас недолюбливал. У нас ведь водились деньги, а он их никогда и в глаза не видел. И может быть…

Их взгляды встретились, и в ее глазах Фальконе прочел сомнение.

— Может быть, зависть родила ненависть. Я думала об этом, когда он появлялся здесь. Пьяный. С Беллой. Иногда они кричали друг на друга. Я не вмешивалась. Хотя, наверное, следовало. Озлобленный, ожесточившийся человек. Не хотела бы попасть такому под горячую руку.

Фальконе поднялся и посмотрел в окно на железный мостик. Проникнуть незаметно на остров было бы нетрудно. Перелезть через забор или подвести лодку к причалу примерно за час-полтора до Пьеро Скакки. Оставался вопрос с ключами. Кто-то запер дверь мастерской снаружи, оставив Уриэля Арканджело с подпиленным ключом. Другими словами, обрек на смерть.

— Расскажите что-нибудь еще, — попросила Рафаэла. — Я ведь была с вами откровенна. Расскажите. Переступите границу. Может быть, я сумею помочь.

Фальконе уже прокрутил в уме возможные последствия и решил, что терять нечего.

— Белла была беременна, — бесстрастно сообщил он. — Узнала примерно неделю назад. Уриэль отцом быть не мог. У нас есть данные из медицинской карты. Установить, кто отец, сейчас уже невозможно.

Рафаэла Арканджело зажмурилась, закрыла лицо руками и глухо застонала.

Фальконе по привычке наклонился и положил руку ей на плечо.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он и только теперь понял, что Рафаэла права: дело это сугубо частное, глубоко личное. И ему еще нужно подумать, как обращаться с таким материалом. — Я думал…

Она подняла голову. Смахнула слезы.

— Думали, что я знаю? Но это же безумие, Лео. Три жизни. За что?