Укус ящерицы

А почему бы и не попробовать? Хотя бы для того, чтобы вытащить Рафаэлу из этой тихой, ярко освещенной палаты, где даже кондиционер не мог совладать с солоноватым запахом лагуны и куда долетали пронзительные гудки проносящихся мимо машин. Даже если ничего другого не получится, результат уже будет положительный. Этой женщине нужно напомнить, что мир не сосредоточился здесь, внутри четырех белых стен.

— В ту ночь на острове был кто-то еще, — сказала Тереза. — Не Альдо Браччи. Кто-то, кто очень хотел поговорить с Беллой. Кто-то…

Она доверяла этой женщине, но не хотела вовлекать ее в затеянную ими рискованную игру. Не хотела делиться непроверенными подозрениями или теориями.

— Больше я, к сожалению, сказать не могу. Если бы вы просто постарались вспомнить… Что-то необычное. Да и вообще что-то. Возможно, это помогло бы.

Рафаэла кивнула:

— Конечно.

Тереза взглянула на вытянувшееся на кровати тело. Ну сделай же что-нибудь, мысленно попросила она. Откашляйся. Захрапи. Хоть что-нибудь.

— Он поправится, — без тени сомнения повторила Рафаэла. — Я знаю.

— Надеюсь. Вы… Вы не помните, Браччи говорил что-нибудь? Я имею в виду, когда держал вас?

— Ничего особенного. Нес какую-то пьяную ерунду. Я даже не поняла.

Ерунда тоже порой имеет значение. Особенно когда ее несет человек с револьвером.

— Постарайтесь припомнить.

Рафаэла посмотрела на нее своими темными грустными глазами.

— Не уверена, но он, кажется, спросил, где англичанин. Англичан там было несколько: Мэсситер, его адвокаты, кто-то из городских художников. Скорее всего это ничего и не значит.

— Наверное.

Многих ли англичан знал Альдо Браччи? В артистических кругах он не вращался, с юристами скорее всего тоже не сталкивался. Речь определенно шла только о Мэсситере. С другой стороны, оброненная в таких обстоятельствах реплика вряд ли потянет на доказательство.

Тереза снова взяла Рафаэлу за руку.

— Я, конечно, всего лишь высказываю предположение, но… Как вы считаете, Белла и Мэсситер могли быть любовниками?

— Нет! — Рафаэла даже улыбнулась. — Это невозможно.

— Но почему? Он, на мой взгляд, большой охотник до прекрасного пола.

— Да, но… Белла? Нет! — Она решительно покачала головой. — Я не хочу говорить о ней плохо, не подумайте, но, насколько мне представляется, Мэсситер всегда целился выше. Поговаривали — не знаю, можно ли доверять слухам, — что бедняки его не интересуют. Да и необходимости такой не было, не так ли?

— А вы сами ничего не замечали? Он ведь часто бывал в особняке, у него там апартаменты…

— Нет, — уверенно, даже не дослушав доводы Терезы, ответила Рафаэла. — В палаццо он бывал только днем. Оставаться на ночь Микеле не разрешал. К тому же в доме постоянно велись работы. Зачем ему рисковать? По-моему, Мэсситер из тех, кто никогда не забывает об осторожности.

И все же Терезу такие рассуждения не убедили.

— Хорошо, только ведь они могли встречаться где-то в другом месте. У него же есть яхта?

— Говорят, что есть. Но… Не знаю, но мне в такое плохо верится.

Тереза кивком указала на Лео.

— У него особый нюх на подобные ситуации. Бывало, отпустит какое-то замечание, и ты начинаешь задумываться, оглядываться назад, а потом вдруг замечаешь, что видишь все в совершенно ином свете. Срабатывало не всегда, но ведь часто и не нужно.

Рафаэла задумчиво кивнула.

— Вообще-то Белла уезжала с острова довольно часто. Я думала, что она навещает подруг. Или ходит по магазинам. В последнее время у нее стали появляться деньги. Небольшие, но все же.

— Так она могла бывать у него на яхте?

В темных глазах отразилось сомнение.

— Наверное. Извините, но я в таких делах плохо разбираюсь. Возможно, вы и правы. Но ради чего все это? Ради нескольких минут в постели? Сомневаюсь. Если так, то это очень грустно. Впрочем, я не эксперт. Отношения…

— Вы не одна. Для меня любовь тоже загадка.

— Но мне показалось, вы свою уже нашли?

Она видела их с Перони несколько раз в больнице. Наверное, что-то заметила.

— Думаю, что нашла. А вот как — не знаю.

Рафаэла Арканджело кивнула. Ей нравилась эта женщина. Очень нравилась. Тем более ее следовало удалить от кровати Лео.

— L'amore e eicco, — тихо сказала она.

Любовь слепа.

Глава 4

Мысль о том, что Лео Фальконе пострадал от чего-то большего, чем обычная случайность, оскорбляла присущее Луке Дзеккини чувство справедливости, а когда римские полицейские упомянули имя, всколыхнувшее неприятные воспоминания из не столь уж далекого прошлого, аппетиту него окончательно испортился. С каждым новым обстоятельством представленное ими дело выглядело все более сложным и интересным.

— Создается впечатление, что сомнений в виновности упомянутого лица у вас уже не осталось, — заметил он, когда они закончили. — Я же слышал, что Лео пал жертвой трагического случая, а такие вещи чаще всего лучше вообще не трогать.

— До следующего трагического случая? Да, вы правы, сомнений у нас нет.

По рассказам Фальконе у майора сложилось несколько иное представление о Нике Косте. Сейчас он видел перед собой человека более твердого и решительного.