Укус Паука (ЛП)

Хотя эти снимки отличались от предыдущих, они все равно были памятными, маленькими сокровищами, которые бухгалтер хотел сберечь. Наверное, Джайлс собрал их, чтобы сразу взять с собой, когда Кейн обеспечит ему защиту как свидетелю. А потом на них наткнулся Чарльз Карлайл и спрятал в своем камине. Учитывая, сколько порножурналов я видела в игровой комнате вампира, несложно угадать, почему фотографии шлюх оказались наверху стопки и были заляпаны сальными отпечатками пальцев и чем-то ещё.

Я почти добралась до конца пачки, когда наткнулась на снимок, выделявшийся среди остальных. Во-первых, на нем было никаких шлюх. А во-вторых, на фото запечатлели вовсе не покойную мать Джайлса, а совсем другую женщину.

Алексис Джеймс.

На снимке она красовалась в черных бермудах, приталенной белой рубашке и широкополой соломенной шляпе. С пистолетом в руке Алексис стояла рядом с какой-то серой акулой, которую пронзила копьем. Бедная рыбина висела вниз головой, с распоротым брюхом и вывалившимися на всеобщее обозрение кишками. Коричневатая кровь акулы капала на палубу, но Алексис была слишком занята позированием фотографу, чтобы обратить на это внимание. Шикарно. Гордон Джайлс стоял чуть поодаль и тоже улыбался.

Значит, Алексис ездила с Гордоном на рыбалку и даже пронзила копьем акулу. Черт, да может быть, в коротком выездном романчике она даже позволила бухгалтеру пронзить его копьем и саму себя.

Я было начала откладывать фото в сторону, когда взгляд зацепился за что-то ещё. Черное пятнышко в центре снимка. Я поскребла его ногтем, думая, что это грязь, каким-то образом прилипшая к поверхности. Но пятнышко не сходило, и я поняла, что оно — часть фотографии. Что это висит на шее Алексис Джеймс? Я поднесла снимок почти к самому носу, но так и не смогла идентифицировать предмет.

Я встала и порылась в кухонном шкафчике, разыскивая лупу. Снова села и посмотрела на фотографию в увеличительное стекло.

Вместо классической нитки жемчуга, которую я всегда на ней видела, Алексис Джеймс надела другое украшение. О, на тонкой белой цепочке не обошлось без жемчужин, но в середине ожерелья висел большой кулон.

Зуб — большой треугольный зуб из полированного агата.

Такой же, как агатовый кулон, который носил на шее парень из квартиры Финна. Такой же, как вытатуированный на запястье громилы в домике Кейна. Символ элементали Воздуха. Её знак. Её визитная карточка. Я сразу же узнала руну и поняла, что она означает.

— Сукин сын, — сказала я. — Акулий зуб. Руна — гребаный акулий зуб.

Хейли Джеймс не элементаль Воздуха. Элементаль — её сестра. Именно Алексис пытала Флетчера и собиралась провернуть то же самое с Донованом Кейном. Именно Алексис Джеймс управляла Чарльзом Карлайлом и Уэйном Стивенсоном. Именно эта сучка все подстроила.

— Что ты там бормочешь? — спросил Финн. — Некоторые из нас пытаются сосредоточиться.

Я шлепнула фотографию на стол и ткнула пальцем в ожерелье.

— Вот, вот о чем я бормочу.

Мужчины наклонились, разглядывая снимок. Они заметили символ одновременно.

— Это… — начал Финн.

— Похоже на… — вступил Кейн.

— Вот именно, — рявкнула я, перебив обоих. — Это зуб. Драгоценная руна элементали Воздуха. Всей этой заварухой руководит Алексис, а не её сестра.

Мы сели, переваривая информацию. Сгусток холодной ярости в груди забился как часы, медленно и четко отсчитывая секунды до смерти Алексис Джеймс. Тик-черт-так.

— Но что насчет файлов? Которые указывают на Хейли Джеймс? — спросил Донован Кейн. Мы оба перевели взгляды на Финна.

— Алексис вполне могла использовать код доступа сестры, — заметил Финн. — Для неё это несложно.

— Или же Хейли занималась финансами, а Алексис — грязной работой, — предположил Донован. — Алексис даже могла заставить сестру воровать, угрожая ей магией.

— Мне все равно, — отозвалась я. — Они обе умрут.

Донован Кейн покачал головой:

— Нет. Тебе нельзя убивать Хейли Джеймс, если она невинна.

— Её сестра разгуливает в городе и применяет магию для пыток. Как думаешь, насколько невинна Хейли? — возмутилась я.

Детектив впился в меня горящими глазами.

— Хейли Джеймс может быть так же по уши в этом дерьме, как Финн в твоем. Или быть невинной, как малышка, играющая в куклы, пока за ней присматривает тетушка. Пока мы не уверены в её вине, я запрещаю тебе к ней прикасаться. Помнишь наш уговор? Никаких невинных людей. Это не обсуждается, Джин. Не в этот раз.

— Почему? Потому что она не из тех жалких малолетних преступниц, которых ты арестовывал?

— Что-то вроде того.

Мы с детективом уставились друг на друга. В его глазах горели золотые искорки решительности. Мои посерели от холодной ярости. Ни один не отводил взгляда, и ни один не хотел уступать ни дюйма. Вопреки себе, мне нравился спарринг с детективом. Нравилось давить на него и чувствовать, как он давит на меня в ответ. Сила, уверенность и страсть — то, что меня всегда восхищало, и неважно, что на этот раз они направлены не в ту сторону.

— Нужно обдумать кое-что ещё, — осторожно ввернул Финн.

— Например? — спросил детектив, по-прежнему не отводя глаз.