Укус скорпиона

Обермайер, как я и думал, скис после второго погружения. Хорошо еще, что вертолет, сбрасывавший надувной плот, на котором мы отдыхали между погружениями, оказался неподалеку. По лестнице теоретик-виртуалыцик подняться не смог, и мы потратили немало сил и времени, надевая на него спасательную сбрую. Наконец Обермайер, сопровождаемый нелестными выражениями и с воды, и с воздуха, повис под брюхом вертолета на манер сосиски, привязанной на веревочке, а потом пилоту удалось затянуть его в чрево летательного аппарата. Мы же перешли к погружению парами. Все предыдущие дни я работал с Бруно, но на сей раз Кэрол-Маргарет обнаружила какую-то неисправность в снаряжении, Смит был уже в воде, и Филетти пришлось последовать за ним без промедления. Я остался вдвоем с женщиной, принесшей мне столько бед.

Несколько секунд в воздухе висела напряженная тишина. Наконец мисс Тревор-Тренси брезгливо оттолкнула кусок загустевшей нефти, прибитый волнами к плоту, и негромко произнесла:

— Изумительное свойство загадить все, до чего можно дотянуться…

Эта реплика вполне могла относиться к человечеству в целом (тем более что неподалеку по воде расплывалось большое радужное пятно), но я принял ее на свой счет.

— Вы мне исковеркали жизнь и при этом меня же ненавидите. Не находите, что это выглядит несколько нелогично?

— Что? — Ее глаза встретились с моими. — А… Странный вы человек, Хопкинс. — Она смотрела на меня с каким-то недоумением. — Впрочем, не буду скрывать, было время, когда я испытывала к вам сильнейшую, скажем так, неприязнь. Помнится, однажды даже ее высказала… А потом поняла, что это попросту глупо. Ведь, в сущности, кто вы такой? Обычный представитель homo sapiens, причем далеко не самый плохой. Трепыхаетесь, пытаетесь бороться. Пусть даже с ветряными мельницами… Нет, ненавидеть нужно не вас.

— Кого же?

Она отвела взгляд, наполовину отвернулась, я увидел ее лицо в профиль и в который раз невольно подумал, насколько же совершенной может быть красота… А потом зазвучали слова, задевшие меня и обидевшие. Слишком прозрачен был намек:

История достойная Рабле:

бросались крысы в водяную муть.

И столько было их на корабле,

что он внезапно перестал тонуть.

Вокруг меня мильён крысиных морд,

и в зеркале такой же мизерабль…

Вот хлынем мы однажды через борт —

тогда, глядишь, и выплывет корабль.

* Стихи Евгения Лукина.

— Замечательно! — саркастически хмыкнул я. — Вот только кому нужен корабль без экипажа, абсолютно пустой?

— Ас каких пор крысы зачисляются в экипаж?

— Значит, по-вашему, люди ничем не лучше крыс? Мы всего лишь паразиты, а цивилизацию нашу создал неизвестно кто. Может быть, зеленые человечки, а то и вовсе — мыслящие машины. Именно поэтому происходящее в последнее время вы считаете совершенно нормальным? — возмутился я.

Женщина пожала плечами:

— Не знаю. Мне это абсолютно безразлично. Какая разница, каков будет конец, если человечеству его уже не избежать?

— Даже так? — зло спросил я.

— Знаете, Эндрю, — голос ее был тих и печален, — мне очень часто приходит на ум легенда о том, что скорпион, оказавшийся перед лицом неминуемой гибели, убивает себя ударом собственного жала.

«Дались им эти скорпионы! — раздраженно подумал я. — Бруно придумал компьютерного, Маргарет-Кэрол поминает реальных…»

А женщина продолжала говорить:

— Легкая смерть… А человечество наносит себе ядовитые удары бог знает сколько лет и поколений. Итог предопределен, вопрос в одном: когда все кончится — сегодня или чуть позже…

— И если очередной удар нам нанесут порождения «вир-тала», вас это нисколько не расстроит? Тем более что вы к этому тоже приложили руку!

— Господи! — Она искренне рассмеялась. — Неужели вы думаете, что именно безобидная проделка Маргарет подтолкнула человечество к последней черте? Да оглянитесь же вокруг! Наша цивилизация насквозь прогнила. Мы хапаем все, что природа создавала в течение миллионов лет, а что производим взамен? Одни отбросы…

— Зачастую довольно роскошные, — пробурчал я. Она пристально посмотрела на меня:

— Что ж… В этом вы правы. И я не могу считать себя абсолютно безгрешной. Что делать, Маргарет, создавая нас, избавилась от некоторых черт характера, которые ей мешали. Лоре достался азарт, мне — сибаритство…

— Что же мисс Тревор оставила себе? — не удержался я.

— Талант. Работоспособность. Умение находить выход из безвыходных, казалось бы, ситуаций. Не так уж и мало.

— Но если человечество обречено, какой смысл гениальной Маргарет барахтаться? — съехидничал я. — Да и стоит ли беспокоиться о кучке крыс и производителей отбросов?

— Стоит, Хопкинс. Стоит. Вы это и сами понимаете, не можете только четко сформулировать. Мечетесь между абстрактной заботой обо всем человечестве и любовью к себе, несчастному, пытаетесь сохранить свободу, которой у вас никогда не было…

Несколько пузырей вырвались из воды рядом с плотом. Возвращались Смит и Бруно.

— Вот и все. — Женщина насмешливо посмотрела на меня. — Даже нормально поговорить нам не удается. Хотя… Почему-то я уверена: завтра вы попытаетесь отыграться.