Укус скорпиона

Смена в понедельник началась с рассказа Гены о том, как он провел выходные. Его единственную дочь, проживающую с матерью в районе Комаровского рынка, сватали, поэтому семья жениха пригласила ее и ее родителей на торжественный ужин в честь помолвки в ресторан «Крыница», расположенный в самом центре столицы. Жених и невеста учились вместе на юрфаке, оканчивали последний курс. Однако Оксана, дочка Гены, его не любила или любила, но недостаточно сильно, точнее, разлюбила и согласилась на помолвку из вредности, чтобы насолить самой же себе. Она, будто больная, втрескалась по уши в заключенного, с которым познакомилась, даже не познакомилась, а написала ему в тюрьму, выбрав из десятка объявлений «познакомлюсь» в какой-то газете его объявление, и тот ответил, ухватился за нее, как клещ. Оксана даже несколько раз ездила в «зону» и, надо признать, возвращалась домой окрыленная, после чего собирала «любимому» посылки и некоторые суммы денег. Сколько Гена ни объяснял дочери, ни втолковывал, что ее всего лишь используют, красиво выражаясь, чтобы полегче срок мотать, что таких, как она, у большинства заключенных не одна и не две, – без толку. Гена же не с потолка это выдумал, три года провел в Могилевском ИТК, насмотрелся и знал, как и кто пишет жалостливые, полные искреннего раскаяния и мечтаний о новой лучшей жизни, письма. И потом мрази эти читают всем отрядом полученные ответы и смеются над бедными женщинами, которые в свои строки вкладывают душу и надежду. «Ты же юрист! – говорил Гена дочери. – Должна понимать, что ничем хорошим твоя связь с зэком не закончится. Во-первых, он тебя предаст, когда освободится, при первой возможности. А во-вторых, вся твоя учеба и карьера – псу под хвост. И так, и так – труба. Есть же у тебя приличный мальчик, обеспеченный, успешный, перспективный, не урод. Тебе же он нравился. И нам с матерью нравился. Вежливый, обходительный, одно слово, воспитанный. Я же помню, как ты его знакомила со мной…»

«Он скучный, папа, – возражала Оксана, – и зануда, к тому же».

«А зэк твой принц, что ли?» – бесился Гена.

Бесполезно. Переубедить Оксану не выходило ни у Гены, ни у ее матери. А парень тот, однокурсник ее, уже неоднократно делал ей предложение. И тут освобождается избранник Оксаны и направляется прямиком к ней. Даже поселяется в квартире, намекает на прописку, но нигде работать не хочет. Вернее, говорит, что не может найти, не выходя из дома. Обычная история, банальнее некуда. Гена не вмешивался, потому что его не беспокоили. Жена бывшая по телефону жаловалась, правда, но и только. А потом стали пропадать деньги вместе с «квартирантом», который, понятное дело, возвращался, пьяный и смелый, но без денег, и гонял обеих женщин по всей жилплощади, стегая ремнем. Сначала Гену это веселило, мол, сами захотели, сами расхлебывайте. Пока Оксана лично не пришла к папе и не попросила вмешаться.

«А как же любовь?» – с издевкой вопросил Гена дочку.

«Пап, не начинай», – морщилась девка, как от боли в боку.

Ну, Гена до двух не считал. Приехал к бывшей жене, спросил, где «зятек». Та махнула на балкон, он там курил, развалившись в кресле-качалке. Вышел Гена на балкон – и сразу ногой в пятак. Тот кровью и умылся. Гена схватил его за шиворот, саданул для профилактики лбом о перила и пинками вытолкал из квартиры, швырнув в спину нехитрые пожитки бедолаги.

Увидев окровавленного «кавалера», Оксана бросилась было ему на помощь. Слава богу, матери хватило ума перехватить ее. Ничего, полдня порыдала, а потом согласилась на помолвку с однокурсником.

Посидели культурно. Супруга бывшая облачила Гену в костюм-тройку, галстук повязала, причесала и потом не могла налюбоваться им, жалела, что развелась. Но это умопомрачение ее быстро прошло, когда он заговорил. А разговаривал Гена с ней грубо, пренебрежительно, потому что не любил, да и без мозгов она была. Одни тряпки, да цацки, да бабки и гладиолусы в голове. Ни одной книжки не прочитала за все годы совместной жизни, в отличие от Гены, который любил читать и шагал в ногу с последними литературными новинками. Дочка в него пошла, ушлая до книг, но материны гены в житейских вопросах брали верх.

По большому счету, ужин прошел солидно, спокойно, степенно, поговорили нормально, составили устную смету по свадьбе, кто за что платит. Молодые все больше молчали, трогали друг друга за руки под столом, как дошколята…

«И тут урод этот заявился с огромным букетом красных роз (где взял только?) и бух перед Оксаной на колени. Прости, говорит, дурака, люблю тебя и точка. И на меня косится. Еле сдержался, чтобы не сломать ему челюсть. Жених с родителями застыли, как льдины в Антарктиде. Глазами лыпают и только».

Оксанина мать два бокала шампанского залпом в себя влила то ли от стыда, то ли от волнения. Дочка приняла цветы, улыбнулась возлюбленному. Тот встал с колен, протянул ей руку. Она вышла из-за стола, поцеловала Гену в затылок, «Прости, папа», – сказала и все. Взявши за руку Оксану, этот рыцарь доморощенный увел девочку.