Укус скорпиона

Гена налил водки в бокал для шампанского до краев и с удовольствием выпил, потом еще один, и еще один…

Он замолчал, сплюнул под ноги и, затянувшись сигаретой, шумно выдохнул дым.

– А потом что? – нетерпеливо спросил Макс.

– Потом, – задумчиво произнес Гена, – суп с котом. Мы извинились и ушли. Несостоявшиеся родственники остались. А Оксана трубку не берет. Такие вот пироги с капустой.

– Да ладно тебе, все нормально будет, – сказал Мишаткин. – Сами разберутся, не маленькие.

– Да я не парюсь особо, – пожал плечами Гена. – Мать переживает. Накатить бы…

– В восемь утра? – строго глянул на него Серега.

Гена не успел ответить. К грузчикам вышел Заза с кипой заявок в руках, таких, однако, каких одно удовольствие собирать – ящиками.

Косте достались подарочные упаковки чая «Гринфилд» с кружками внутри. Получив задание, он направился на их поиски по складу, бросив на рохлю пустой поддон и толкая ее впереди себя. Коробки с чаем находились в конце склада по обе его стороны. Они стояли рядами, будто книжные стеллажи в библиотеках, от пола до потолка. Обнаружив искомое, Костя не спеша, но довольно быстро принялся нагружать поддон, вспоминая свои выходные.

В субботу, пока Саша отдыхала, он вместе с Пашкой вышел во двор погонять мяч. Погода стояла чуть ли не летняя. Солнце светило во всю силу своих легких, так что через полчаса Костя снял куртку, вспотев и от бега, и от тепла. Пашка тоже последовал его примеру, к тому же устал больше Кости. Это неудивительно, поскольку гулять на свежем воздухе не особо любил. Он был мальчиком замкнутым и предпочтение отдавал компьютерным играм. Ноутбук для него представлял средоточие и смысл жизни. К нему он и устремлялся, приходя из детского сада, говорил ему: «Привет, мой ноутбучек!», спрашивал, как у того дела, и делился с машиной тем, во что будет играть. Саша, конечно, ограничивала общение ребенка с компьютером, но когда разрешала, Пашка проводил все время с ним. Заставить выйти его на улицу удавалось редко, во всяком случае, раньше. Они же не виделись почти два месяца, возможно, многое изменилось. Иначе как объяснить тот факт, что Пашка тут же согласился на предложение Кости поиграть в футбол. Как-то они вместе пинали мяч в квартире и мальчику понравилось, что Костя комментировал каждый удар, свой и Пашкин, сравнивая себя и мальчишку с известными и великими футболистами мира. В субботу Пашка тоже попросил называть именами спортсменов друг друга. Заливался задорным радостным смехом, когда пробивал Костину защиту, и подпрыгивал на одной ноге от удовольствия. Однако и мухлевал. Если пропускал мяч, неоднократно заявлял, что этот удар не считается, потому что он отвлекся на пробегавшую мимо кошку, которую пожалел и отогнал подальше, чтобы в нее не попало, либо придумывал какую-нибудь другую невероятную причину, и приходилось соглашаться с ним. Если соскальзывала нога или бил по мячу недостаточно сильно, Пашка догонял мяч и с того же места, где догнал, продолжал игру, объясняя неудачную подачу маленькой неожиданной тренировкой. Проигрывать он не любил и сильно злился, когда это случалось, поэтому Костя, конечно же, поддавался ему. С компьютерными играми поначалу вообще случались слезные трагедии. Если у Пашки что-то не получалось, его персонаж погибал чуть ли не в начале игры, мальчик психовал, раздражался, закатывал истерики, пока по Костиному совету не стал смотреть прохождение игр в Интернете, прежде чем начать играть самому. Вроде сработало. Надо сказать, что детские игры Пашку не привлекали в принципе, он считал их глупыми и примитивными, предпочтение отдавая Бэтмену (собрал целую коллекцию), Росомахе, зомби-войнам, снайперским заданиям. Последним, пожалуй, Пашка увлекся сильнее всего и уничтожал фашистов без жалости и с огромным удовольствием, потрясая кулаками при каждом удачном выстреле.

О Тютрине Костя не думал, точнее, старался не думать, хотя, разумеется, само существование соперника, с которым Саша проводила время, пока его не было, не особо веселило. У нее возникла необходимостьть разобраться в себе, как она говорила, прося дать ей пару месяцев для размышлений, чтобы разочароваться, видимо, в одном и вернуться к прежнему. Его подташнивало, когда он представлял их вместе, глаза наливались кровью, и Костя готов был убить Тютрина в такие моменты. Но того никогда не оказывалось рядом, и Косте казалось, что Тютрин, скорее всего, мифическое существо, что Саша его выдумала специально. Зачем только? Однако Тютрин был и являлся угрозой, не понятно лишь на сколько серьезной. Саша говорила, что он сидел и часто угрожал непосредственно Косте, значит, встреча их неминуема. Вопрос: насколько они оба будут подготовлены к ней?… Нет, Костя не боялся. Не страх он испытывал, ненависть. Опасался самого себя, поскольку ненависть к кому-либо – очень сильная штука. Не исключено, что Тютрин испытывал по отношению к нему то же самое, даже наверняка. Тогда коса найдет на камень, не иначе.