Укус смерти

— Ладно, — девушка напряглась и выпрямилась на стуле.

— Скажи, а у вас в семье есть старинные книги? Может, хранятся какие? От матери, там, достались или от отца?

Оля задумалась. Она сидела молча с минуту, а потом все же ответила:

— Да нет. Нет никаких книг, — и заметила, что Рома с облегчением вздохнул.

— И Николай Петрович ничего не отдавал тебе?

— Нет же, говорю! Правда… — она запнулась. В глазах внезапно мелькнуло понимание.

Расслабленность с Ромы мгновенно слетела. Он напрягся, смотря на нее цепким взглядом.

— Что? — поторопил.

— Есть одна книга. Только она не от родственников досталась. Мне ее подарили.

— Что за книга и кто подарил?

И Оля подробно рассказала о графине Дюбуа, у которой работала сиделкой, и как именно женщина питалась сама, чтобы жить вечно, и кормила человеческими душами свой дом. Поведала и о том, что умерший внук графини заранее, еще при жизни, отправил ей посылку с этой самой книгой, которой служила его бабка. И приложил записку, мол, Оля в ней найдет ответы на все вопросы.

Да, Рома тогда приехал на помощь, но девушка многое ему не рассказывала.

На кухне воцарилась тишина. Скоблев смотрел в темноту за окном и молчал, обдумывая услышанное. И даже в каком-то роде жалел. Лучше бы не знать, что у Оли и правда есть этот чертов гримуар. Было бы проще.

— А где сейчас книга? — глухо спросил он.

— В квартире.

— Можешь показать?

— Конечно.

Девушка встала из-за стола и быстро ушла с кухни, а меньше чем через минуту вернулась с коробкой в руках.

— Вот эта коробка. Здесь и письмо Захара с фотографией.

Оля сняла крышку и достала оттуда черную потрепанную книгу, настолько старую, что, кажется, вот-вот рассыплется в прах. Положила гримуар перед Ромой.

Внутри мужчины будто что-то нехорошее пронеслось. Почему-то все нутро противилось тому, чтобы дотронуться до книги. Словно это какая-то грязь или зараза. Он даже поморщился, но Оля не заметила.

— Мне можно открыть? — спросил наконец, еще помня рассказ Бархатова про то, гримуар книга никого не принимает, пока хозяин не разрешил.

— Конечно, — кивнула Оля. Тогда Скоблев аккуратно потянулся к черной обложке и раскрыл пожелтевшие, выцветшие от времени страницы. — Жаль, я не понимаю написанного. Несколько раз пыталась текст в поисковик вбить, чтобы язык определить, но интернет-переводчик не распознал слов, хотя вроде написано на латинице. Странно как-то, — пожала плечами девушка, а Рома с удивлением на нее посмотрел.

— Так листы же пустые, — нахмурился он, и теперь пришло время удивляться Оле.

— В смысле пустые? Только не говори, что ты буквы не видишь! — она немного разозлилась, даже скрестила руки на груди. Неужели он ее разыгрывает?

— Не вижу. Здесь ничего не написано. Пусто, — кивнул следователь, пролистав несколько страниц. Для него действительно листы выглядели пустыми. Вся книга.

— Издеваешься?

— Нет. Я, правда, ничего не вижу.

Сообразив, что он не шутит, Оля тяжело опустилась на стул.

— А почему я тогда вижу?

— Без понятия. Но знаю одно: ты никому не должна говорить, что эта книга у тебя есть. Ясно? Если кто-то спросит прямо или начнет задавать вопросы с намеками, отвечай — ничего не знаешь, — строго произнес Роман. — Оля, это не обычная книга. Как мне недавно удалось выяснить, она написана ковеном ведьм и защищает своего владельца. И ее нельзя просто так забрать. Ты должна или добровольно отдать, или провести ритуал. А пока этого не сделано, книга служит тебе, а ты ей.

Мужчина не стал упоминать о третьем варианте — убийстве хозяина. Хватит с Оли и первых двух, девушка и без того напугана.

— Откуда ты все это знаешь? — она с осторожностью и недоверием посмотрела на Рому.

— Неважно. Знаю.

Какое-то время они молча сидели друг напротив друга. Оля рассматривала лицо Скоблева, пока до нее не дошла истина.

— Ты не просто так ко мне приехал, верно?! Ты хотел узнать про нее! — кивнула она на книгу, и Рома почувствовал, что на кухне сгустился воздух. Стало тяжело дышать. Он оттянул ворот свитера.

— Я приехал поговорить. Ты же сама меня позвала. А заодно и выяснить про книгу, — ответил честно, и стало немного легче.

— Откуда тебе известно про нее?

— Не могу сказать.

Зеленые глаза девушки потемнели. Она злилась, и это было прекрасно видно. И по мере возрастания ее злости Роману становилось все труднее дышать. Он бросил взгляд на книгу. Та явно переместилась подальше от него, но ни он, ни Оля ее не двигали. А через мгновение каким-то образом гримуар оказался уже возле Ольги, причем закрытым.

На кухне стало еще душнее. Скоблев опять потянул ворот свитера.

— Можно я окно открою? — спросил, попытавшись подняться, но не смог: ноги подкосились. Снова посмотрел на Олю. Девушка не сводила с него глаз, ставших практически черными, а ее лицо с каждой секундой сильнее искажалось злостью. Выглядело так, будто ею кто-то завладел, и Рома уже знал кто. — Прекрати, пожалуйста, — пытаясь говорить спокойно, попросил он.

Оля вздрогнула. Взгляд ее просветлел, и в кухне стало гораздо легче дышать. Скоблев вдохнул полной грудью, словно выныривая из глубины, и с облегчением откинулся на спинку стула.