Укус технокрысы

- Так. Хилый он был, это да. Но никогда, по-моему, не болел. А ты не боишься, что, если мы с тобой в машине начнем обсуждать одну деликатную проблему, то и с нами что-нибудь такое может произойти?

Оказывается, наши авто на стоянке припаркованы рядышком. Я открываю дверцу своей "вольвочки", Славка - своего "мерседеса".

- Не боюсь, потому что принял меры, - своей обычной скороговоркой отвечает Воробьев. А в кабинете и на лестнице говорил медленно. Видно, осваивался с мыслью, что Гриши больше нет.

А я? Уже освоился? Уже подметил, что кабинет директора "Кокоса" снова освободился?

- Видел, сзади цепь болтается? - говорит Славка уже через открытую дверцу. - Кузов заземлен, на стекла напылен токопроводящий слой. Мы только вчера докумекали: мало не смотреть на "чебурашки" по телевизору или на дисплеях терминалов, нужно еще и экранироваться, когда думаешь о них не так, как хотелось бы... "создателю".

Проговорив последние слова. Славка проворно захлопывает переднюю дверцу. Стекла в его машине и в самом деле какого-то голубоватого оттенка, словно их медным купоросом помыли.

Да... А я вот заземлить кузов не догадался. Хотя чего тут хитрого: бензовозы всю жизнь с цепочкой ездят. Так что пока - не думать, не думать! Назад, к обезьяне. К белой обезьяне.

На совещание мы едем не в ГУКС, а в мрачное тяжеловесное здание в центре Москвы, и электронный страж долго изучает мою физиономию, поблескивая сиреневыми глазами объективов.

- Ты уверен, что я нужен здесь?

- Ты - нет. Но тебе здесь быть нужно. Гриша очень за тебя просил. А просьбы покойных принято выполнять.

У входа в комнату, где проходит, насколько я понимай, какая-то оперативка, часовой-человек находит наши фамилии в списке, проверяет документы (у меня с собой - только права, но их оказывается достаточно), и мы входим в комнату с высоченным потолком и тяжелыми, обитыми натуральной кожей старомодными стульями с высокими, выше голов, спинками. Стулья стоят в два ряда вокруг большого овального стола, мы почти бесшумно садимся, и первым среди собравшихся я узнаю Грибникова. Он пополнел, даже обрюзг, но его полные щеки сохранили юношескую розовость. Грибников Артур Тимофеевич, работник службы безопасности. Бывший? Скорее, настоящий. Стрижен Артурчик под ноль, и я сразу же начинаю чувствовать, как потеет под париком моя голова.

Кажется, Грибников только что изложил план предстоящей операции. Мы успели - к самому финишу:

-...Почти наверняка после выведения из строя супернейрокомпьютера в зале начнется паника. В том числе и среди телохранителей "создателя". В суматохе можно будет применить оружие. Стреляю я хорошо.

- При входе могут обыскать. Пока не обыскивали, но... - говорит лысоватый полковник с тонкими, неприятного рисунка губами.

- Оружие уже заброшено в здание, катапультой. Я найду его по "маячку". Запасной вариант - "бумажный" пистолет, который не ловят детекторы и почти наверняка не заметят обыскивающие. Если они, конечно, будут.

- Теперь с этими "вопилками"... - не успокаивается въедливый полковник. - Вы уже дважды пытались их применить. И дважды теряли людей. Вам не кажется...

- Кажется. Поэтому я иду сам.

- Без прикрытия?

- Оно бесполезно. Как только пеленгаторы засекут СВЧ-вопль "вопилки", на штурм здания пойдет "альфа".

- Может быть, лучше снайперов послать?

Это спрашиваю я. Вопрос, наверное, глупый. Но я здесь дилетант, значит, мне можно.

- Уже посылали. Четверых, - отвечает Грибников, пристально вглядываясь в мое лицо. Вспоминает, где встречались. - Теперь они охраняют "общего бога". Правда, снайперы шли без экранировки. Но шансов, что она сработает - полста процентов. Есть подозрение, что воздействие даже не электромагнитное.

Артурчик вдруг вздрагивает, словно от пощечины. Узнал.

- Можно, я пойду с вами? - предлагаю я.

- Нет. Категорически - нет! Нам не нужна самодеятельность. Если имеете что сказать по существу - говорите. Говорите и уходите, - злится Артурчик. - Вас вообще здесь быть не должно! Кто привел?

- Я. Павел Андреевич уже имеет опыт... - пугаясь и от этого тараторя еще быстрее, чем обычно, оправдывается Воробьев.

- Знаем мы этот опыт. Вместе его получали. Если бы спецбоеприпас тогда над "Тригоном" не взорвали - весь мир без компьютерных сетей остался бы.

Ну-ну. А я, получается, и ни при чем вовсе? Да ладно. Это так давно было...

- Слушай, Слав... У меня в кинотеатры ушли - и дочь, и сын. Сейчас они, наверное, уже в Останкине. Я должен их вытащить, любой ценой. Но там все оцеплено войсками. Мне нужен пропуск, позарез.

- Так ты из-за этого рвался в напарники? - явно разочарован Славка.

- А ты думал - я в благодетели человечества записался? Да пусть носится со своим "общим богом", если ни на что другое не способно.

- Вы все сказали? - грубит Грибников. Я так увлекся перешептыванием с Воробьевым, что не заметил: никто ни о чем не совещается, все только смотрят на меня. И ждут, когда я уйду.