Укус Змея

— Дальновидность не всегда бывает оправданной. Кейс останется здесь. На-ка вот, возьми в дополнение к огнестрельному арсеналу. — Старший товарищ извлек из кармана и протянул Змею металлический цилиндрик скромных размеров, к которому был приделан ремешок, такой же, как у наручных часов, и прозрачная леска с золотым кольцом на конце. — Крепится на внутренней стороне предплечья, под манжеткой. Называется: «запястьевый пистолет». Кольцо надевается на палец, леска идет вдоль ладони, она связана со спусковым механизмом. Сгибаешь кисть вверх и производишь выстрел.

Единственный разрывной патрон — в стволе. Будь осторожен — предохранителя нет.

— Не люблю я эти шпионские штучки, — поморщился Змей, смяв левый рукав плаща, засучивая рукав пиджака.

— А жить любишь?

— Честно?.. Не очень. — Змей расстегнул манжет рубашки.

— Философия или самурая, или придурка.

— Или особого порученца. — Змей снял часы с левого запястья. — Влюбленный в жизнь по уши не сумеет адекватно сопоставлять риски.

— Беру свои слова обратно. Твоя правда, сынок. Старею я. С годами начинаю относиться к жизни незаслуженно трепетно. А пора в и о вечном подумать.

— Вы на себя наговариваете. — Часы перекочевали на правую руку Змея, их место занял «запястьевый пистолет». — Вы еще всех нас переживете.

— Типун тебе на язык! Думай, о чем говоришь. Был бы лет хотя бы на десять моложе, пошел бы вместо тебя сейчас с радостью. Я-то Охотника как облупленного знаю, лучше твоего. Он еще в середине восьмидесятых продался штатникам. Мы еще до катастрофы девяносто первого его по всему Союзу ловили. Работал у штатников, можно сказать, по договору, сдавал себя внаем за конвертируемую валюту.

— Серьезно? — Змей замер, застегивая манжеты, поднял удивленные глаза на старика Ветерана.

— Куда уж серьезней. А ты говоришь: «отличный был парень».

— М-да... — Змей тряхнул головой, вздохнул. — Век живи, век удивляйся. — И он таки застегнул манжетку, закрыл ее рукавами пиджака и плаща.

— Не в силах представить, да, сынок?

— М-да, такое представить — воображения не хватает.

— А хватит его тебе, чтобы представить, что будет, если исполняющего обязанности президента твой бывший дружок Охотник устранит накануне легитимных выборов? Кого тогда выберут? Кто будет в выигрыше?

— То, что не страна, — это точно.

— Вот именно, это точно... На следующей неделе исполняющий обязанности посетит родную Пальмиру, там его и собирается ликвидировать Охотник.

— Откуда информация?

— Взяли намедни американского репортера, аккредитованного в Москве под именем Пол, под фамилией Торак. Кто и как, при каких счастливых обстоятельствах нас на него навел, тебе, Змей, знать не обязательно, к твоему заданию это отношения не имеет. Расскажу лучше, как эта шельма, Пол Торак чуть было не заморочил всем головы на первых допросах. Вместо того чтобы пойти в отказ, признался сразу, но в чем! Придумал же, шельмец! Назвался тайным агентом католической секты «Опус Дел». Адрес штаб-квартиры сектантов назвал: Нью-Йорк, Лексингтон-авеню, двести сорок три. Цель визита в Россию мотивировал поисками святого Грааля. Клялся, что расшифровал надпись на главном фронтоне Михайловского замка в Санкт-Петербурге: «Дому твоему подобает святыня Господня в долготу дней». Мистер Торак дешифровал окончание: «в долготу дней», как «во время самой короткой в году „белой“ питерской ночи». В день летнего солнцестояния тень от шпиля Инженерного замка...

Старик замолчал на полуфразе оттого, что его качнуло мягко вперед. А качнуло его оттого, что спецавтомобиль плавно затормозил. Не закончив предложение, Ветеран отвернулся от внимательного слушателя — за тонированным стеклом его мудрым очам предстал вид на павильон станции метро. Ветеран цокнул зубом и покачал убеленной сединами головой: