Улан. Трилогия

  Рысьеву он отказать не смог - родич как-никак, так что пришлось на вопросы отвечать. Компания собралась в его дворце и общение проходило непринуждённо, с умеренным употреблением алкоголя. Умеренным потому, что за несколько лет 'дрессуры' гвардии, Владимир буквально вбил гвардейцам в подкорку - похмелье имеряка его не волнует, тренировка будет в штатном режиме. Плохо стало? Ну тогда режим усиленный... Как и многие спортсмены, он негативно относился у излишней увлечённости выпивкой и нужно сказать - результат был. Пить стали меньше - сперва в гвардии, а затем и в столице вообще. Не модно.

  - Понимаю, хотите сперва услышать про 'резню', - с лёгкой иронией сказал Рюген.

  - Конечно, - не смутился Прохор, - а то тебя уже новым Тамерланом кличут - пирамиды из отрубленных голов на газетных картинках и всё такое...

  Посмеялись.

  - Да ничего особенного, если по правде. Сперва вражеская кавалерия под картечь подставилась и... Точно не скажу, но больше половины легло на месте, да часть раны получила. Колышки эти ещё... Ну а после мои прижали их и началась рубка. Тем бы дурням либо сдаваться, либо нормальную оборону организовать и уходить организованно...

  - А что так, не смогли? - Задал вопрос один из пехотных офицеров.

  - Не смогли. Очень уж много юнкеров исполчили, а вот подумать о взаимодействии не догадались. Вот они-то и путались под ногами.

  Присутствующие с пониманием закивали - в обороне или там в партизанской войне, ополчение могло стать грозной силой, особенно если действовать небольшими отрядами да на знакомой местности. А вот так - в чужой стране, да вперемешку с профессиональными вояками в одном строю... Бред.

  - Вот... Исполчённые помещики, значит, путались... А как в битве бывает, сами знаете - как рубеж перейдёшь, так звереешь невольно. Кровью там пахнет, да товарищи убитые рядом падают... В кавалерии-то ещё хлеще, там азарт куда сильней и обычно бой долго не длится - либо закончилось всё, либо бежать одна из сторон начинает. Ну а если бегут, то сперва рубка начинается, а опосля и отходишь потихонечку. Тут же они вроде как бежать пытаются, но при этом убежать не могут - и сдаваться не сдаются - организованно, по крайней мере.

  Герцог замолк на минуту и отпил кваса, стоявшего в отдельном графине. Тишина стояла... Перебивать и задавать вопросы пока никто не пытался.

  - То есть мои драгуны и так бы мало кого в живых оставили - очень уж ситуация получилась непривычная. А тут ещё так сложилось, что враги пограбить успели. Да не просто так, а... Знаете - в стиле гуннов из страшных сказок.

  - То есть рассказы о сожжённых селянах не вымысел? - Осторожно спросил Рысьев, - дескать, мстили твои...

  - Не вымысел, - подтвердил принц, - и там не только селяне были, но и дворяне. А уж изнасилованных... Ну и учтите, что мои юнкера только-только из нищеты вылезли, да достаток клинками заработали, а тут поместья у многих пожгли да разграбили, вот и озверели, чего уж там.

  - А... Селян точно мекленбуржцы жгли?

  - Не только и не столько они, там больше наёмники постарались. Просто... Вскрылось там немало историй... Нехороших, в общем.

   Настаивать на подробностях вояки не стали - знали, что если принц не хочет говорить, то его никак не заставишь. Да и откровенно... Кому они нужны - подробности? Уж если такой бывалый вояка не хочет говорить, ежу понятно - порезвились мекленбуржцы так, что ой...

   История 'Нового Тамерлана' имела продолжение - газеты живо обсуждали эту тему. Что интересно - даже в английских и французских газетах некоторые выступали за Грифича. Пусть он не был образцом толерантности и мягкосердечия, но лекари при его войске лечили пленных вражеских солдат - и лечили хорошо. Да и в мародёрке его войска не были замечены. Мирных жителей не трогали демонстративно и по возможности наводили порядок, уничтожая мелкие бандочки. Ну а после письма Вольтеру, (которое тот опубликовал с достаточно благожелательными комментариями) что его юнкера мстили за разорённые поместья, европейское общество в большинстве своём решило, что пусть он поступил излишне жестоко, но был в своём праве. Здесь сыграла репутация самого Рюгена - как человека, известного своей учёностью. У европейцев уже сформировался его образ - образ человека, ярого в бою, но чрезвычайно спокойного и даже флегматичного в быту. Ну и конечно же, свою роль сыграли те самые учёные мужи, замешанные в старом заговоре, которых он 'Спасал от Сибири', ставя на преподавательские вакансии в своём Департаменте.

   Однако самым главным оружие в битве за общественное мнение оказался... комикс. Вольтер, с которым он переписывался уже давно, пришёл в восторг от великолепно оформленной истории в картинках - очень уж давно попаданец не занимался живописью, так что получилось это скорее случайно, руки сами потянулись к карандашам. И пусть комиксы были давно известны, но как художник-график Рюген считался одним из лучших в восемнадцатом веке... Пусть это было скорее благодаря необычным техникам, но ведь было!