Улан. Трилогия

   Мало того, что многие богатые купцы после Раскола ушли в подполье и стали скрывать своё состояние... Так по косвенным данным, некоторые 'старцы' были хранителями вовсе немыслимых богатств едва ли не с языческих времён. Причём что характерно, 'старцы' эти были из ветвей старообрядчества, тесно переплетавшихся с язычеством*. Сталкивался уже с ситуациями, когда выясняется, что те самые 'старцы' хранят не только золото, но и знания - не чертежи космических кораблей, понятное дело... Но были у них карты месторождений, о которых ещё никто не подозревал, были весьма неплохие медицинские познания по части трав... В общем, дружба с ними сулила хорошие дивиденты.

   Ранее 'лобызания' несколько утихли из-за претензий отдельных 'старцев' на духовную власть. С горящими глазами фанатики пытались доказать князю, что он ДОЛЖЕН принять их ветвь православия, а их - в качестве учителей. Объяснения, что это не ко времени и в протестантско-католической стране попросту опасно, отметались. Так что сотрудничество пусть и продолжилось, но отношения несколько охладели. Увы и ах, но несмотря на несомненные плюсы, многие староверы были ещё и упёртыми фанатиками, всегда готовыми 'Пострадать за веру'. Ну а теперь ему предложили свои услуги представители других направлений 'исконного' православия**.

   В двор московской усадьбы Головиных он вышел задумчивый - настолько, что даже разминку совершал скорее формально, что редко с ним бывало.

  - Паап, - прервал его раздумья восьмилетний Богуслав, - ты обещал показать нам 'Стальной смерч'.

  Почти тут же заныли и остальные детишки - не только его, но и Головинские - в самом широком смысле, ибо сюда же входили, к примеру, отпрыски Рысьева, женатого на одной из женщин рода. Да и взрослые не остались в стороне... Что ж, репутацию грозного воина нужно иногда подтверждать - и лучше делать это не в битвах и не на дуэлях, а на таких вот родственных 'междусобойчиках', когда собирается вся родня и друзья.

   Вытащив клинки из ножен и придирчиво рассмотрев - не потускнел ли металл, Рюген накинул на кисти темляки*** и начал потихонечку вращать саблями. Постепенно движения становились всё быстрее и быстрее и вот уже видно только два сверкающих круга. Постепенно двигаться начали не только руки, но и всё тело. Князь делал выпады, уклонялся, 'ломал' носком сапога колени, а каблуком - ступни невидимому противнику. И всё это быстро, очень быстро... И долго. Тот же Рысьев был одним из лучших мастеров клинка в гвардии и 'танец с саблями' в его исполнении всегда производил впечатление. Да, не так быстро и некоторые пируэты в принципе не были ему доступны - гибкость, прыгучесть и 'текучесть' Померанского была далека от нормы. Во всяком случае, прыжки выше собственного роста были для Рысьева недоступны. Но главное - время. Прошла минута, вторая... Даже опытнейшие бойцы в расцвете лет начали бы задыхаться, а герцог прервал свой танец только через десять минут.

   Раздались восхищённые возгласы и мужчины тут же обступили родича, делясь впечатлениями и прося поделиться секретами. У мальчишек же 'звездой' стали Богуслав со Святославом - для своего возраста они были более чем хороши и сейчас демонстрировали детворе ужё своё умение.

  До Владимира сквозь говор обступившей толпы время от времени доносились детские разговоры:

  - А мой папка ещё и не так...

  - ... сто турок в том бою, головы - раз!

  - ...смогу... вырасту.

   Несколько дней относительного отдыха в Златоглавой... Относительного потому, что дела Департамента никак его не отпускали и Ломоносов с Кантом использовали авторитет принца как своеобразный таран для решения некоторых дел.

  - Ну сам знаешь, княже, - басил Михайло Васильевич, бесцеремонно хватая его за обшлаг и подтаскивая к столу с документами. Померанский не сопротивлялся - привык уже к своеобразным манерам гения.

  - Время, мать их! - Тут Ломоносов погрозил кулаком куда-то в сторону окна, - всем Москва хороша, но вот 'раскачиваются' долго!

  - Так есть, принц, - мрачновато подтвердил Иммануил Кант, - москвичи работать уметь, но вот если что-то новое... Всё - стоять, размы... думайт. Стоять - и не подвигнешь их с мест - толко с пинка. Потом да - подходят, говоряйт:

  ' - Спасиб, молодец', но потом. А когда пинаш - ругаются, шум поднимайт. Вы пнёш - ругаться не будут, честь большая, авторитет. Много быстрее дела сделаем.

  Ну и куда деваться? Ходил, 'пинал'... Пришлось навестить самых значимых москвичей вместе с учёными мужами, показывая важность последних.

   Затем - всё, начались репетиции коронации. Роль у Грифича в ней была небольшая, но важная - он и канцлер Воронцов заменяли некоего условного отца в сложной церемонии венчания Павла на царство. Канцлер - как первое лицо государства после императора - плюс как родственник. Рюген - как Наставник, который в русской традиции тоже считался родичем, причём очень близким.