Улан

Выйду ночью в поле с конем,
Ночкой темной тихо пойдем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем…
Ночью в поле звезд благодать,
В поле никого не видать,
Только мы с конем по полю идем,
Только мы с конем по полю идем,
Только мы с конем по полю идем,
Только мы с конем по полю идем…
Сяду я верхом на коня,
Ты неси по полю меня,
По бескрайнему полю моему,
По бескрайнему полю моему…

Дай-ка я пойду посмотрю,

Где рождает поле зарю,
Ай брусничный цвет, алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет.
Ай брусничный цвет, алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет.
Полюшко мое – родники,
Дальних деревень огоньки,
Золотая рожь да кудрявый лен…
Я влюблен в тебя, Россия, влюблен…
Золотая рожь да кудрявый лен…
Я влюблен в тебя, Россия, влюблен…

Пели долго, и нельзя сказать, чтобы многие песни понравились Игорю. Пусть он и пробыл здесь достаточно долго, но некоторые вещи отказывался воспринимать в принципе.

Затем, когда обстановка стала слишком уж «минорной», Андрей вышел в круг и начал танцевать. Поскольку за его движениями была школа, то казаки оживились.

– Давай-давай, – орали они, хлопая в ладоши. Вскоре загудел барабан, послышались нежные звуки свирели, и между хозяевами и гостями развернулось соревнование – кто спляшет лучше.

– Емелька, давай-ка в круг, Пугачев! – заорал немолодой есаул.

Выскочил молоденький, отчаянного вида казак и показал класс – уровень был бы хорош даже для двадцать первого века.

– Боярин, покажи им! – раздались крики улан, и Игорь не выдержал. Скинув мундир и перевязь с саблей, он вышел в круг и начал плясать русскую.

Глава 4

– Простите, сержант, это вы написали песню «Выйду в поле с конем»? – обратился к Игорю подошедший молоденький круглолицый семеновец с юношеским пушком на щеках, недавно прибывший в лагерь с компанией таких же молоденьких новичков.

– Я, – невозмутимо ответил попаданец (он уже давно решил для себя проблему с авторскими правами – в свою пользу, разумеется). – С кем имею честь?

– Ох, простите, – засмущался парень, – Волков Александр Иванович, капрал Семеновского полка.

– Тимохин Семен, сын Иванов, рядовой Семеновского полка, – представился второй.

– Алексеев Михаил, сын Трофимов, рядовой Семеновского полка.

Парни были как на подбор – рослые, белобрысые, румяные – типичнейшие русаки.

– Русин Игорь Владимирович, – представился сержант.

– Мы знаем, – ляпнул Михаил и смутился: – Извините.

– Бывает, – пожал плечами Игорь.

– Может, без чинов? – предложил капрал-семеновец. Попаданец согласился, и потекла неторопливая беседа «ни о чем». Нет, это не было тратой времени или чем-то подобным – этикет…

Положено вот проговорить определенный минимум «о погоде» – так говори. Обсудили новости военные и новости Петербурга, затем перешли на тему военных подвигов, пытаясь выпытать у улана какие-то подробности.

– Извините, господа, о себе говорю, только когда начальству докладываю, по-другому не приучен, – чуточку резковато отозвался парень. Взгляды гвардейцев стали еще более уважительными – такое здесь встречалось нечасто.

– Извините, сударь, – начал было капрал.

– Игорь. И не извиняйтесь, я прекрасно понимаю, что мы пока не знакомы толком и какие-то шероховатости – это норма.

– Хорошо. Понимаете, информация о войне очень уж противоречивая, вот и хочется выяснить что-то поподробней. А то сослуживцы нам столько баек понарассказывали… Поняли только, что главный местный герой – Григорий Орлов из Измайловского.

Добродушно хмыкнув, улан весело произнес:

– Ну, для измайловцев, возможно.

– А так? – жадно спросил Семен.

– А так… Понимаете, есть разные формы героизма. Есть – полезные для дела. Вот казачки недавно подорвали у пруссаков пороховой склад. Имущество повредили да народу побили… Страсть! И что? Ну, отметили приказом – и все. Дескать, неблагородно воевали, как тати в ночи… А Григорий? Героически отличился при Цорндорфе – воевал лихо да с ранами потом в строю стоял. Герой?

– Конечно! – вырвалось у капрала.