Улан

– Паршиво, – флегматично заметил Игорь, врачуя товарищей после боя. Ну, как врачуя… Как умел. Помогали сослуживцам и остальные уланы – курсы медбратьев дали свой результат, и все ветераны в его эскадроне разбирались теперь в медицине не многим хуже санитаров времен Великой Отечественной. Смешно? Да не очень, по здешним временам это очень продвинутый уровень…

– Ишшо как паршиво, – поддержал его Никифор, – ети паршивцы разместили пушки без мозгов, а из-за нескольких дурней нам теперь…

Тут каптенармус выругался очень грязно, затрагивая родителей, скотину, пушки, домашнюю утварь и христианских святых. Кстати, мата в привычном понимании здесь не было. Мат здесь – обычные слова, обозначающие соответствующие части тела и действия, и ругательными они не были. А вот «голова куриная» – это да, обидно…

Спешенные уланы сидели сейчас вперемешку с пехотой на еврейском кладбище, именно здесь неожиданно оказался центр схватки.

– Опять пошли, – прокомментировал Андрей, выглянув из-за надгробия. Выглянул и попаданец, да, шли пехотинцы… Стоп, а за ними-то гренадеры!

– Ребята, глядеть в оба, за пехотой – гренадеры, – скомандовал Русин, – зуб даю, врукопашную придется схватываться.

– Етическая сила, – сплюнул один из пехотинцев, выразительно вытянув перевязанную ногу. Так уж вышло, что немалая часть солдат, засевших на кладбище, были ограниченно боеспособные…

– Не боись пехоты, – покровительственно сказал попаданец, чувствуя прилив адреналина, – ваше дело – стрелять метко, а уж врукопашную мы и без вас прогуляемся. Послышались смешки улан, подначки деревенского уровня, и как-то быстро напряжение пехотинцев пропало, начались ответные шуточки, кто-то запел крайне скабрезные частушки.

Пруссаки тем временем подходили все ближе, уже слышны были звуки флейты[46], вот и барабаны теперь слышно.

– Товсь! – скомандовал Игорь. – Ребята, кто привык полагаться больше на саблю, чем на пистолеты, отдайте пехотинцам.

С этими словами он вытащил свои, огнестрел Игорь не слишком жаловал. По крайней мере, местный.

Стрелять начали, когда пруссаки подошли на полсотни метров, раньше было бессмысленно.

– Бббахх! – раздался недружный залп из-за ограждений, и первые ряды пруссаков повалились, остальные же ускорили шаги. Пространство заволокло дымом, и теперь стреляли только те, кто по каким-то причинам могли видеть противника.

– Атака! – прозвучала команда на немецком, и враги кинулись на русских солдат рассыпным строем. Идея не самая удачная – русские уже как-то ориентировались среди нагромождения камней, а вот немцы – нет. Плюс не до конца рассеявшийся дым и пистолеты улан.

Сами уланы в большинстве своем атаковали с пиками, дрын трех с половиной метров длиной, да еще если ты им владеешь, оружие страшное, и уж точно, лучше мушкета с багинетом[47]. Хотя бы тем, что длинней…

Командовать в такой обстановке – дело бессмысленное, разве что ближайшие несколько человек тебя услышат. Так что «боярину» оставалось надеяться только на выучку своих солдат.

Игорь делает короткий выпад и еле заметно шевелит кистью – и вот широкий наконечник пики чертит кровавую полосу поперек горла гренадера, вставшего на пути Русина… Движение продолжается, пика попаданца влетает в глазницу немецкому пехотинцу, с влажным чавканьем вылетая обратно…

Целится в уланского сержанта немецкий пехотинец из мушкета – скользнуть в сторону, тупым концом пики заехать в пах очередному гренадеру, замахнувшемуся клинком, упасть…

Бах! Мимо! Пуля – дура…

– Хха! – Бросок пики с натужным выкриком в стоящего за полтора десятка метров от попаданца пруссака, прицелившегося в кого-то из улан.

Попал, не зря острожный выходец из будущего отрабатывал и такие экзотические действия. Древко вошло в грудную клетку врага почти до середины, тот упал вперед, но пика уперлась в надгробие, не давая немцу повалиться в сторону. Ноги вражеского солдата в агонии скребли по земле, но через несколько секунд он затих, застыв причудливой кровавой композицией.

– Рраа! – отчаянно орет Игорь во всю мощь здоровых, непрокуренных легких, заставляя отшатываться грязного гренадера, подошедшего слишком близко. Сабля из ножен, отмахнуться от летящего в живот багинета, кончиком клинка разрубить переносицу сжимающемуся на мушке врагу…

Затем Русин прыгает на высокое надгробие, на котором едва удержался из-за грязной подошвы с налипшим куском черепа – и прыжок вниз, в скопление матерящихся на хох-дойче прусских гренадер, собирающихся атаковать русских пехотинцев. Подошвами сапог по головам и плечам врагов… Падают или отшатываются. Попаданец же приземляется практически на четвереньки – и тут же резаные движения саблей по ногам! Многоголосый вой – и противники непроизвольно отшатываются по сторонам.