Улей 2

— Все нормально. Немного приболела. Завтра поеду в «White luxury».

И все-таки что-то не так, что-то неправильно…

— Ну же, Эва… Иди. Шурик поможет. Выведет тебя. Нужно поторопиться, пока отец с гостями в кабинете.

Холодные пальцы осторожно прикасаются к ее лицу, приподнимая подбородок.

— Слышишь меня? Эва?

Медленно моргая, пытается кивнуть.

— Да.

— Хорошо, — из горла Ольги Владимировны вырываются странные отрывистые звуки, когда она касается лба дочери губами. — Забирай ее, Шурик.

Слабо осознает, как ее передают из рук в руки. Яркое пятно материнского халата сменяется темным силуэтом. Резкий запах сигарет и мужского одеколона вытесняет легкий женский аромат. Именно в этот момент ей хочется закричать, будто все черти ада дышат ей прямо в спину.

— Мам… Мамочка… Ма-ам… Мама… Мамочка… — зовет без пауз, не понимая, насколько громким выходит голос.

Кричит ли она? Или все же тихо шепчет? А может, и вовсе только кажется, что ее голосовые связки создают звуки?

Лицо матери искажается и увлажняется слезами. Тонкая кисть зажимает рот, пытаясь остановить крик.

— Нет-нет… Ма-ам… Мама…

Круто развернувшись, Ольга Владимировна выходит из комнаты.

Картинка идет кругом, когда Шурик подбрасывают Еву и закидывает на плечо. Мимолетно беспокоится о том, чтобы удержать внутри себя содержимое желудка, как вдруг мужчина ставит ее на ноги и стремительно оттесняет в «карман» охранного поста.

— Резвый, а ты чего здесь? Твое время быть на заднем дворе.

— Сигареты забыл, — бубнит другой голос.

Крошечный огонек вспыхивает в темноте, и по морозному воздуху распространяется тяжелый сигаретный дым.

— Седой один, что ли, остался? — подгоняет парня Шурик. — Павел Алексеевич запрещает покидать пост до смены.

Дым раздражает ноздри, отвлекая от других ощущений.

— Да иду, бл*дь. За**али, панику разводить…

Ева чихает. И цепенеет, чувствуя лишь то, как по спине мороз ползет. А Резвый оборачивается. Качнувшись на пятках, громко гогочет.

— Два метра роста, Саня, а чихаешь, как девка.

Смех отдаляется и постепенно стихает. Исаева едва успевает уместить внутри себя весь ряд событий, как Шурик снова сгребает ее в охапку и, притормозив на мгновение у панели безопасности, выносит ее за пределы территории.

— Дальше не могу, Ева Павловна. Я должен быть у ворот.

Она, не мигая, смотрит перед собой. Так получается, что мужчине в ворот. На то, как дергается и останавливается его кадык.

— Уходите. Я должен возобновить видеозапись.