Улей 2

Этим другим миром для Евы оказался Адам Титов. Предложив ей поиграть в жестокую войну, он похитил ее сердце. А Исаева ведь даже не носила его с собой, расчетливо оставляя в стенах отцовской крепости. Выманил. Вытравил. Подловил.

Повернув голову к подъездной аллее у ворот дома, Ева видит там заплаканную и растрепанную девушку. Она не хочет отождествлять ее с собой в этот момент. Называет ее формально: Ева Исаева.

«Это не я…»

«Не я!»

«Я — Титова…»

К несчастью, даже эта мантра не помогает избежать вторичного переживания всего ужаса крушения своего уродливого мира.

«Почему ты плачешь, Ева?»

«Чтобы ты не подумал, ничего такого… Ты мне не нужен, Титов. Это не любовь. Просто… Я просто…»

«Хватить лгать… Ты же понимаешь, почему тебе больно».

«Гори в аду, Адам!»

«Сгораю».

Мысли, как кипяток, бурлят в голове. Вырываются. Перемешиваются. Подталкивают к более решительным действиям.

Как только охрана заходит за угол дома, девушка спрыгивает на припорошенную снегом землю. Подбегает к домофону и без каких-либо раздумий вводит код безопасности.

Система пищит и щелкает замками, приглашая ступить на территорию Исаевых.

Пока Ева бежит через двор, алабай прекращает свои движения. Рассматривая ее, он склоняет голову на бок. Узнавая хозяйку, с радостным лаем несется следом за ней. Толкает мордой под ягодицы и тоскливо скулит, когда Ева не останавливается, чтобы поиграть с ним.

В один широкий прыжок девушка взлетает на крыльцо. Огибая дом, привычно тянет на себя тяжелую дверь заднего входа и замирает, окунаясь в атмосферу забытой жизни. Запахи, визуальная картинка, неуловимые ощущения — все действует отравляюще. Одним махом выбивает дух.

Не отдавая отчета своим действиям, Ева зажимает нос рукавом куртки, словно воздух в доме по-настоящему инфицирован. Ноги совершают шаги, затуманенный взгляд ползет по помещению. Грудная клетка сжимается, непостижимо сдавливая внутренние органы.

Высокие зеленые растения в громоздких горшкам, отполированная до нежилого лоска мебель, сверкающий идеальной чистотой паркет, полки с книгами, которые никто дважды не держал в руках… Венец кошмарных воспоминаний — фортепьяно.

Аппликация семейного гнезда, в которой не хватает самого важного — жизни.