Улей 2

— Я никому не расскажу, — произносит она спокойнее.

Улыбается, распознавая мелькнувшее на лице женщины облегчение. И следующими же словами разрушает мнимое перемирие.

— Если вы выполните одну мою просьбу.

— И думать об этом не смей! Я не собираюсь, знаешь ли…

Ирина Петровна резкими движениями разглаживает бордовую юбку, а девочка дает ей на это время, невинно покачивая широким подолом своего нежно-лилового платья.

Когда их взгляды снова встречаются, лицо Евы становится не по возрасту серьезным.

— Что тебе нужно?

— Чтобы вы прилюдно унизили жену мэра.

— Катерину? Зачем тебе это?

— Она мне не нравится.

— Ах ты… Гнусная дрянь! Далеко пойдешь.

— Обязательно, — улыбается Ева.

Она умалчивает, что неделю назад застала Катерину за поцелуями с отцом. Пыталась убедить себя в том, что это был дружеский порыв, пока не увидела сегодня тот же напор в лобызаниях Кругловой с мэром.

Теперь она не сомневалась: это что-то постыдное и запретное. Об этом Еве, как и о многом другом, придется молчать вечно. Но молчание — не значит отсутствие наказания.

Толчок. Колебание воздуха.

— Глядите-ка, морская принцесса! Черная барракуда!

Ева не терпит подобного обращения.

— Заткни свой поганый рот, ничтожество!

Толкает парнишку на землю. Бьет везде, куда попадает. Без разбора. Не замечая боли в костяшках, колотит, что есть силы. Входит во вкус, чувствуя, как затасканные переживания, обиды и страхи тонут в жгучем вареве агрессии. Обманчивое наслаждение своим превосходством и нездоровая смелость протаптывают внутри нее дорожки. К которым она готова возвращаться, следовать ими снова и снова, лишь бы избегать тех дорог, которые причиняют страдания.

Бросок. Перемотка. Накрывающая душу темнота.

Подпирая спиной дверь, Ева не замечает того, как трясутся ее ноги, пока не падает на пол. Поджимая руки к губам, шепотом молится о том, чтобы ее голова взорвалась от изобилия звучавших в ней мыслей.

В окно спальни, играя тенями, заглядывает луна. Одна из неровных темных полос ложится на лицо девочки. У нее не осталось сил, чтобы кричать. Шумно дыша, Ева закрывает глаза, позволяя своему сознанию дорисовывать то, чего на самом деле не существует в природе.

Представляет, как разлетается на куски окно. Человек, естественно, супергерой, запрыгивает в комнату. Вручает ей огромный защитный плащ, в котором можно летать, и забирает ее с собой.

Далеко-далеко. На другой конец света.

Там у нее будет другое имя. И новое обличие.

Далеко-далеко.

[1] Роберт Шуман — немецкий композитор.

Глава 23