Улей 2 (СИ)

Чернокожий парень с ослепительной улыбкой, виртуозно жонглируя бутылкой и пластиковыми стаканчиками, наливает им шампанского.

— За Людку Смирнову!

Толпа подхватывает:

— Людочке двадцать три!

— Еще не кобыла, но уже и не пони…

Бесшабашный хохот поддерживает сама именинница.

— Зато ты у нас полноценный конь, Ростик!

— Жеребец!

Шампанское холодное и колючее, но это именно то, что Еве сейчас нужно.

— А Тит с девушкой!

— Мама!!!

— Познакомь!

— Тит с барышней… — восклицает еще кто-то, явно не веря своим глазам. — Людочка, сфокусируйся, Титов с девушкой…

— Могу только сгруппироваться… Офигеть! Титов! Ты охр*нел, так удивлять в первые дни Нового года! У меня сейчас сердце остановится, — вспомнив о Еве, приседает перед ней в шутливом кривоватом реверансе. — Ах, пардоньте, за районную невоспитанность. Я — Люда.

— Эва.

— Вот и познакомились.

К счастью, вскоре к персоне Евы теряют интерес, и галдёж возобновляется.

— Толик, руку убрал!

— Не толкайся… Ай…

— Я так люблю тебя!

— Заткнись!

— Ты такая инфантильная… Дура, в общем…

— Эй, гайс, станьте в круг.

— Вы тоже… Адам и Ева…

— Погоди, Адам и Ева?

— Пипец, совпадение!

— Это паранормально…

— Ага, вызывай экзорцистов!

— Ша, народ!

— Давайте быстро, пока мусора не наехали… Ты снимаешь? Ростик?

Кто-то врубает на всю мощность JBL Boombox[1], и толпа, формируя беспорядочную геометрическую фигуру, начинает танцевать, прыгать и извиваться. Понятия «комплекс» и «сдержанность» им, вероятно, не знакомы.

— Опа-па-па!

— Все вместе!

— И понеслась!

— Цвет настроения синий. Внутри Martini, а в руках Tequini. Под песню "Синий иней" она так чувствует себя Богиней… Цвет настроения синий. Внутри Martini, а в руках Tequini. Под песню "Синий иней" она так чувствует себя Богиней[2]… — невпопад подпевают, большей частью горланя текст песни, местами даже неправильно.

Ева с Адамом, не переставая смеяться, набивают подошвами ботинок ритм и аплодируют ребятам.

— По телу мурашки и ей хочется кричать….

— … ЗВЕЗДА…

— Она так чувствует себя… БОГИНЕЙ…

На последних нотах визг и крики окончательно перекрывают звуки песни.

— Ох, хитяра… — выдыхает Ростик, опрокидывая в горло алкоголь и, сминая стаканчик, швыряет его в ящик из-под салютов. — Хитяра!

Молниеносно оприходовав весь имеющийся алкоголь, «поколение» настраивается на новый танцевальный заход.

— А сейчас, конечно, для нашей любимой Клавдии Ивановны…

— Клавдия Ивановна!

— У меня мурашки по коже…

— Клавдия Ивановна!

— И часто здесь такое происходит? — спрашивает Ева Адама, и он наклоняется к ней совсем близко, чтобы расслышать.

— Ну, случается… Это же не элитка, нормальный одесский двор.

— Клавдия Ивановна, мы знаем, что вы с нами! — орут, пересмеиваясь.

— Гип-гип-ура!

— Ура! Ура! Ура-а-а-а-а-а!

— Их не накажут?

Титов смеется, пожимая плечами.

— Даже если полиция примет вызов, пока соберутся, пока доедут… Хулиганство — не убийство, быстро не отреагируют.

— Клавдия Ивановна, ваша любимая! За нашу Одессу[3]!

Самый смелый, а возможно попросту пьяный, даже бросает в окно первого этажа снежный ком.

И Еве становится жарко, так она смеется и подтанцовывает. Давно у нее не возникало настоящего восторга в компании подвыпивших сверстников. Все чаще приходилось притворно веселиться. Здесь же, среди этих простых и бесшабашных ребят, Адам едва удерживает ее в кольце рук.

На балконе четвертого этажа появляется мужик в майке и трусах. Разъяренно взмахивая кулаками, он, должно быть, матерится. На фоне музыки, мало впечатляет. Напоминает немое кино или даже пантомиму.

Как только песня заканчивается, становится слышно все нелицеприятные слова соседа. Но вот душа одесская широкая — никто не обижается.

— Еще одна, Павел Семенович! Выходной завтра — отоспитесь.

Следом появляются другие осмелевшие жильцы.

— Безобразие!

— А ну, марш по домам, ненормальные!

— Семь сорок[5]! — выкрикивает Ростик, сгруппировывая толпу.

— Юхххххууу!

— Ева тоже танцует, — требует Людочка, хватая девушку за руки и затягивая в круг.

Титов машинально входит следом.

— Все нормально? — тихо спрашивает.

— Ой, оставь ты ее, Тит! Что она у тебя не танцует?

— Под «Семь сорок» все танцуют, — вклинивается чернокожий, и все ржут. — Можешь? — к Еве.

— Уж под «Семь сорок» могу! — с энтузиазмом заявляет та.

— На выбывание! До победного!

— Пока менты не приедут?

— Нас линчуют раньше.

Бумбокс снова приземляется на лавочку, и начинается безумие. Стуча ботинками и прыгая, вытаптывают снег. Так танцуют, что земля под ногами горит.

[1] Портативная колонка.

[2] «Цвет настроения синий» Филипп Киркоров.

[3] Построение предложения на манер одесского говора.

[4] «Ах, Одесса!» Модест Табачников.

[5] Еврейский танец, популярный в Одессе.

Глава 56

Он тебе не Бог.

День восемьдесят шестой.

— Поймать! Живой или мертвой! Поймать!