Улей

— Я забирал тебя в Училище из дома, не помнишь? И прилетал несколько раз, когда ты был совсем маленьким. На пятом цикле свалился в расщелину. Ушел, как обычно, днем погулять, а к вечеру не вернулся. Глория на мотоцикле все тропы объездила, не нашла. Стемнело уже, твоя мать в истерику ударилась. Нужно было в Нарт звонить, они бы с патрульными связались, а она твоему отцу на личный номер. Я потом три раза запись слушал, тоже не понял ничего. Кричит, плачет: «Дарион, Дарион пропал». Наилий позвонил генералу девятой армии и в катер, я еле уговорил пилота взять, чтобы не рвался сам за штурвал. Мы, конечно, опоздали. Тебя нашли, показали медикам, намазали ссадины зеленым антисептиком и вернули матери. Когда Наилий зашел в дом, ты уже спал. Я знаю, тебе кажется, что отца не было рядом, но это не так. Не уходи в себя. Говори с ним. Ему тоже не просто.

Я замер и не дышал, пока майор говорил. Детские воспоминания проступали сквозь мутную пелену, мешаясь с обрывками снов и фантазиями. Рэм словно папку на планшете открыл со старыми фотографиями. Склон, поплывший под ногами, колючки на дне ущелья, зеленые коленки. В нашем доме еще никогда не было так много народа. Я забыл половину лиц, а главного гостя так и не увидел. Обидно до дрожи. Мечта маленького мальчика сбылась, но ему забыли о ней рассказать.

— Я не знал, — прошептал я в пустоту и снова замолчал.

Двери лифта открылись, майор вышел на круглую площадку. Слишком маленькую, чтобы ее такой запланировали при проектировании. Под ногами еще один цветастый ковер из тонких лент, связанных огромным крючком. Аттия так умела. И чехлы на табуретах тоже будто она вязала. Странное помещение. Настолько не похожее на генеральный штаб, что я терялся.

— Разувайся, — скомандовал майор. — Дэлия мне за эти половики стабильно плешь проедает. Стирать тяжело.

Разгадка пришла запахом еды из открывшейся двери. На пороге стоял генерал в фартуке и с миской в руках.

— Вовремя, — улыбнулся он. — Я только что пирог из духовки достал. Проходи, Дарион.

Эпилог. Семья

Почему Наилий Орхитус Лар жил не в своем особняке, а в переделанных под квартиру комнатах генерального штаба мне никто не спешил объяснять. Я прошел в носках на кухню и сел за обеденный стол. Никакого минимализма и строгих линий технологичного стиля, жилье обставляла женщина. Стулья с плетеными спинками, льняная скатерть, салфетки, цветы в горшках. Стол накрыли на пять персон. Отец протирал полотенцем чашки и ставил их рядом с тарелками.

— Рэм, а где у нас Публий?

— На операциях, — сухо отозвался майор. — У него опять все затянулось и пошло не по графику. Не успеет он. Просил передать, что мысленно с нами.

— Хорошо, — кивнул генерал и убрал одну тарелку. — Сейчас Дэлия проснется, и будем завтракать. Дарион, ты не против, что я пригласил тебя, не предупредив?

Я был очень даже «за». Только чувствовал себя не уютно. Живи отец один, было бы проще, но я знал, какими ревнивыми бывают женщины к детям от других женщин. Мы прямые конкуренты за внимание отца. Он поступил очень смело, пригласив меня к себе.

— Нет, не против. Только я без подарка для дариссы Дэлии.

— Подожди с подарками, — улыбнулся отец, — там не все просто.

— Да, — вмешался безопасник, — я потом расскажу тебе, что можно покупать, в каких магазинах, и каким способом доставлять сюда.

— Эта квартира — военная тайна, Дарион. Имя моей женщины и само ее существование тоже. Ты восьмой цзы’дариец на планете, кто знает об этом. Для всех остальных я живу или в особняке, или в одной из резиденций. К слову, регулярно там появляюсь, но большую часть времени стараюсь проводить здесь. Со своей семьей и ближним кругом. Как видишь, он у меня маленький. Рэм и Публий. Ты теперь знаком с обоими.

«Со своей семьей, — звучало у меня в ушах. — Семьей». Отец не причислил меня к ближнему кругу. Значило ли это, что я — часть семьи? Значило, конечно, но так непривычно было. Тепло разливалось в животе и переполняло меня радостью. Завтрак — это очень мило. Не официальный обед, не чопорный ужин в ресторане, а чашка горячего отвара, аромат пирога и отец в домашней одежде. Ему безумно шел оранжевый фартук. Он был похож в нем на светило, плывущее по кухне, как по небу. А голосом с мягкими нотками я заслушался. Язык больше не поворачивался назвать отца «Ваше Превосходство». Обращение ушло на задний план и осталось только для службы.

— Пирог остынет, — вздохнул Наилий, оглянувшись на часы, — но пусть еще поспят.

— Давай разбудим, — предположил Рэм. — Учения через час.

— Нет, подождем еще. Посмотри пока, что там с камерой в коридоре. Дэлия сказала, она вчера погасла.

— Посмотрю.

Рэм ушел, а отец перебросил полотенце через плечо и сел за стол.

— Подождем, — протянул задумчиво, поглаживая угол текстильной салфетки, а потом вдруг спросил: — Дарион, что ты знаешь о мудрецах?

Я с трудом сдержался, чтобы не фыркать. О проклятии последних циклов я знал, что называется, из первых рук.