Улетел на рассвете

Я озяб от непрекращающегося дождя,
Пролившегося в мой сон под утро.
В момент моего рождения
Мутные волны били в мангровые леса.

Небо не укрывало,

Звезда ярко освещала толстые очки,
Оставленные на клавиатуре.
Всё утро 28 декабря льёт дождь.

Он промочил меня до ниточки!

Земля промокла до костей!

Перелистываю страницы книги,

Оставленной мной открытой.
Под кроной дерева – звуки детского плача.
В низко плывущие облака,
В раздуваемые крылья птицы[7]
Возвратился продувной сквозняк.

Вокруг корней мангровых деревьев

Кружит белый платок.
В небесной выси раскачивается гроб.

Сохраняя спокойствие, провожаю гостя за ворота

Заварив чай в чайнике,
Вернулся —
А гостя уже нет.
Звоню по телефону —
Его домашние сообщают,
Что вот уже семь лет, как он умер.
Умопомрачение…

В моём доме

Полный переполох:
Не помню, когда сняли
Со стены портрет,
Где заводные механические часы,
Чайный сервиз… Кто дал его,
Выдав за старинный?

К соседям заглянул,

Спросил о ценах на продукты —
Какие-то подорожали,
Другие – в прежней цене.

А в доме чай стоит, ещё горячий.

Подвинул чашку, где сидел мой гость.

Струя смертоносного пара

Взвилась перед глазами на высоту
Полутора метров и более…
Спустя мгновенье опустилась вниз.

Вариации на тему о вороне

Дыхание смерти направляет фитиль к зениту.
Ворона сияет ярко.

* * *

Рождение…
После крика вороны
Неизбежен уход, которому
Невозможно сопротивляться.
Свёрток развернут.
Явная деградация.
В конце сада лекарь сжигает свои книги.
Срок годности всех новых лекарств на складе
Уже истёк.
Наказывают колдунов и ведьм,
Рты их стянуты железными крюками.

Рождение…

Когда внезапно падает колокол
На голову старого слуги в храме,
Рыба кончает жизнь самоубийством,
Запрыгнув в облака,
Где поперёк неба натянута сеть
С сотнями тысяч крючков.

Рождение…

Чернила пролились под ноги, и кровь
Свернулась сгустками в горле и бронхах,
И росчерк один на первой странице
Просочился на тысячу страниц всей книги.

* * *

Ворона, с высоты бросаясь вниз
На двух острейших крыльях
В центр трупа, вспарывает воздух,
Так что торопливые ветры
Не успевают её обуздать.

* * *

Из глазниц выцарапывает
Взгляды.
Фотографии умерших – свидетельства былого.
Разрезает и вытаскивает язык,
Чтобы сушить под солнцем уроки устной речи.
Плоть по кускам
На части разбирает,
Отделяя четыре конечности,
Обнажая все внутренности,

И только что был поднят ею череп,
Покрытый мхом весь…
И невозможно эпитафию сложить.

* * *

Ворона ведает во сне,
Что у смертей всех – свой особый план.
После крика вороны
Все добровольцы укладываются внизу.

* * *