Ульфила

И назвал немалую меру золота, которую доставят из Медиолана, как только епископ будет извещен об успехе переговоров.

Фритигерн прикинул в уме. Сделка обещала быть выгодной. А если он, Фритигерн, удачно поторгуется с этими несчастными святошами, – то очень выгодной.

– Разумеется, я согласен, – быстро сказал он и хлопнул ладонью по столу.

Авило, подслушивавшая за занавеской (от любопытства уже извелась), приняла это за требование подать еще выпивки. Выскочила из своего укрытия, услужливо с кувшином сунулась. Фритигерн ее спать отослал, чтобы думать не мешала.

Стали они с теми клириками детали обсуждать. Говорил больше один из посланных; второй только князя злыми черными глазами сверлил да помалкивал. Фритигерн очень быстро убедился в том, что торгуются ромейские клирики не хуже готов и нахрапом их не возьмешь.

…И измором, как выяснил через три часа, тоже. (Амвросий нарочно таких выбрал – знал, с кем предстоит дело иметь). Оставалось одно: вести переговоры честно и даже немного себе в убыток.

– Ладно, – сдался Фритигерн, – давайте сперва определим, какие именно пленники нужны вашему Амвросию. У нас их… много. Видимо, прежде всего его интересуют природные ромеи. Мезы, фракийцы – те не нужны…

– Прежде всего христиане, – сказал посланник епископа.

Но тут молчаливый его товарищ вдруг вмешался в разговор.

– Прежде всего те, кому не вынести тягот рабства, – сказал он резко. – Неважно, христиане они или язычники. Язычники тем скорее отвратят сердца свои от ложного учения, чем большее милосердие будет им явлено.

Фритигерн побарабанил пальцами по столу. Мысленно обратился к Ульфиле: какой совет дал бы ему сейчас его епископ? Но ничего не ум не шло. Думать, как Ульфила, Фритигерн так и не научился.

Поглядел на второго посланника. Вздохнул. Честно признался:

– Таких, что не вынесут тягот рабства, как ты говоришь, мы не брали.

Клирик вскинулся, рот открыл – но тут же осекся. Голову повесил.

А Фритигерн нашел решение.

– Поступим так, – предложил он. – Я скажу завтра моим вези, что появилась возможность хорошо продать кое-кого из рабов. Они рисковали жизнью, захватывая этих людей в плен, пусть они ими и распоряжаются. – Руками развел покаянно. – Придется вашему епископу довольствоваться теми, кто меньше всех нужен в хозяйстве везеготов.

Переглянулись посланники, кивнули.

Спать отправлялись довольные – уломали-таки варвара. А Фритигерн гостеприимство свое простер до невозможных пределов. Заглянул в спальню, когда гости уже под одеялами грелись, поинтересовался, удобно ли им. Предложил дать на ночь женщин.

Клирики в ответ зашипели, как змеи. А князь тихонько хихикнул и к себе ушел. В отличнейшем настроении.

Через несколько дней торжественно провожал гостей своих в Медиолан. Амвросию велел кланяться. Говорил, что ждет дорогих гостей скоро назад. И с золотом, как договаривались. А он уж полон подготовит к передаче. И улыбался от уха до уха.

Так и случилось, что сразу после Рождества обменял Фритигерн почти тысячу из захваченных готами рабов на золотые слитки, нарезанные прутьями золотые и серебряные листы, на дорогую церковную утварь и расшитые одежды.

Выкупленные рабы себя не помнили от радости. Хоть готская неволя не так страшна была, как, скажем, римская, а все же много найдется людей, которые в рабстве чахнут и быстро сходят в могилу. Пусть голодны были и неустроены, а все же счастливы, когда перешли Юлийские Альпы и увидели Медиолан – город своей свободы.

Амвросий Медиоланский выбил из местных военных властей целую манипулу для конвоя – на пути к Фритигерну охранять золото, на обратной дороге в Медиолан – охранять людей, чья жизнь, по мнению епископа, куда дороже золота.

Деньги на выкуп собрали прихожане медиоланские. Но основную сумму и все золото внес от имени Церкви сам епископ.

Святой Амвросий Медиоланский собственноручно обобрал все церкви у себя в приходе. Снял все, что только нашлось там драгоценного. Никто и пикнуть не посмел, не то что епископа ослушаться – железная воля была у этого человека. Сказал как отрезал: «Таинства совершаются и без золота, потому что не благодаря золоту». Что тут возразишь?

* * *

Слух о поступке Медиоланского епископа нескоро дошел до готской общины в горах Гема; когда же узнал о том Ульфила, то невольно согрешил – отчаянно позавидовал Амвросию.

* * *

В том году немалое число везеготов было принято на военную службу Империи; они были расквартированы в азиатских провинциях. Предполагалось использовать их в войнах с персами. Разумеется, эти вези ни сном ни духом в безобразиях, чинимых Фритигерном и Алавивом, не участвовали; то были преимущественно люди из племени Атанариха.