Ульфила

Чего захотел – чтоб готы вымерли. Валент понимал: невозможное это дело. Живехоньки и готовы ощутимо тяпнуть, если подвернется удачный случай.

Атанарих употребил полученные известия о том, что ромеи карательный поход задумали, таким образом: собрал народ свой и с ним подальше в горы забрался, прочь с равнины, где все как на ладони. В горы ромеи с их лошадьми не сунутся. Крупной воинской части резона нет, не зная местности, по горам блуждать – воинственных готов вылавливать.

Ну, засели там вези, набили дичи, пивом одолжились у местных кельтов, что в этих горах с незапамятных времен сидели, и жили себе не тужили, пока Валент, весь потный, в самую жару по равнине гонялся.

– А что Валент с равнины-то не уйдет? – спросил раз молодой дружинник у нотария – тот все тайны князевы знал, да и вообще был умный.

– Атанарих ему свою тень оставил, – был ответ.

Наконец Валент соскучился хитрую тень атанарихову ловить. Призвал к себе Аринфея, магистра пехоты. Как бы все лето так впустую не пробегать, сказал ему Валент. Аринфей согласился: у варваров чести нет, в удаче они возносятся превыше всякой меры, в неудаче на брюхе ползают.

И сказал Валент:

– Добудь мне этого Атанариха. Хочу увидеть, как он на брюхе ползать будет.

Аринфей взял сотню легких всадников и в степи умчался. Но добыча его была невелика. Долго искали, наконец захватили несколько семейств, со стариками, бабами и сопливыми ребятишками (нескольких молодых мужчин пришлось убить, больно яростно отбивались). То ли не успели вместе с остальными в горы уйти, решив сперва завершить работы на полях. То ли вообще никуда со своей земли уходить не собирались. По языку и обличью – вроде бы готы, определил Аринфей. Но ведь с них станется и аланами оказаться, те тоже рослы да белобрысы. Однако особо разбираться не приходилось. С пустыми ведь руками к Валенту не вернешься, вот и привел ему Аринфей десяток пленных.

На другой год кампания против готов вообще протекала крайне вяло. Взялись было снова переправу наводить, но Дунай так разлился, что из этого мероприятия ничего у ромеев не вышло. Пока ждали, чтоб разлив утихомирился, половина лета долой. Легионеры обленились, на траве валялись, рыбу ловили. Таможне одни слезы – разве с этих мерзавцев налог возьмешь? Они сами с кого хочешь налог возьмут. Женщин местных перепортили. Поблизости от лагеря деревенька карподаков оказалась, тех, что еще Траяна помнили. Солдаты быстренько выучили, как на ихнем наречии будет «выпивка» и свели с ними дружбу.

И сам Валент – ведь не в пурпуре он родился! – был человек простой, захаживал в то селение.

До глубокой осени сей курорт продолжался. А Атанариха воевать? В задницу Атанариха, по-солдатски прямолинейно отвечал Валент, ибо жизнь человеческая коротка и незачем марать столь прекрасное лето каким-то зловредным Атанарихом.

С первыми осенними дождями отошли ромеи на юг и стали в прибрежном городе Маркианополе, где были у них зимние квартиры.

Только на третий год взаимного бряцанья оружием (Атанарих с гор тоже фиги римлянам крутил) сошлись в бою. И вроде бы, крепко побили ромеи Атанариха, едва спасся. Не зря Атанарих с ромеями воевать не хотел – человек он был трезвый и обстановку оценивал правильно.

А Валент, собою весьма довольный, опять к Маркианополю отошел, понравилось ему там зимовать.

Атанарих посольство отрядил, наказал мирный договор из Валента вынуть. Посольство хоть на животе и не ползало, как о том Валент в мечтах заносился, но вело себя со всевозможной хитрожопостью. Люди подобрались опытные, знали, что ничего вечного не существует, а тем паче – договора с ромеями. Как силушка накопится, так договор и окончится.

«И отселе вы, вези, не должны более рассчитывать на получение денежных субсидий, сиречь стипендии, каковую в прежнее время регулярно, а именно – каждый год – получали от Империи, как то заведено было при Константине».

Нотарий Агилмунд это записал.

«Свободная же торговля, каковую прежде имели вы, вези, в сношениях деловых со многими городами Мезии и Фракии, отныне ограничивается всего только в двух пунктах по всей дунайской линии…»

Нотарий и это записал.

Какая разница? Главное – чтобы ромеи нашим людям пахать не мешали.

* * *

Окончательное скрепление мира происходило при таких чудных обстоятельствах, что осталось памятно всем очевидцам. Ради одних только предварительных переговоров раз пять гоняли взад-вперед посланных.

Сперва Валент диктовал условия, Атанарих с левого берега головой кивал: да подавись ты. А поскольку за дальностью расстояния кивков этих Валент видеть никак не мог, то готский князь ему нотария посылал: кивни там за меня. Агилмунд кивал.

Потом обсуждали, кого в заложники ромеям отдавать. Наставления заложникам давали: пусть получше к ромеям приглядываются, кого из военачальников опасаться, ну и все такое.