Ульгычан, или хроника турпохода (СИ)

- Бога ради, кто-нибудь, снимите с меня эту гадость! - откуда-то снизу подала голос Галка.

Андрей бережно опустил на землю безвольную Лэлсину руку, встал и пошел искать в пиратских карманах ключ от наручников. Когда с меня, наконец, сняли "браслеты", я уткнулась носом в первый попавшийся объект - в век не стиранный, драный, одни дыры, Андрюхин свитер - и позорно разревелась. Приблудный гладил меня по головке, утешал как маленькую, а я все ревела и никак не могла остановиться. Снова навалилась слабость, мир посерел и утратил ясность очертаний, невыносимо ныли ноги.

Морщась и скрипя зубами, прихромала Лада. Пришлось отцепляться от Андрея - она послала его за водой. Серегу отправила наверх наблюдателем. Галка взялась наводить порядок в палатке, где успел похозяйничать один из пиратов.

- Лад, что у меня с ногами?

- Ничего хорошего. Было. А сейчас - Лэлса сказал, в порядке. Болеть будут, но он велел не обращать на это внимания.

- Блин! Легко сказать! - взвыла я, проковыляв десяток шагов от одного валуна до другого.

- Прекрасно понимаю вас, леди, сама в таком же положении.

- Посмотри, как там Лэлса? Живой?

- Дышит. Надеюсь, оклемается.

- Уж очень сильно его били! Даже Андрей испугался.

Ладка укрыла Лэлсу спальниками, уже не боясь перепачкать их в крови, злобно пнула валяющийся рядом труп пирата, зашипела от боли.

На этот раз я решилась разглядеть незваного гостя повнимательнее. При жизни в нем было не меньше двух метров росту. Мощные мускулы, грубое лицо с тяжелой челюстью и крупными неправильными чертами. Кожа странного асфальтово-серого цвета, иссиня-черные волосы подстрижены ежиком. Глаза закрыты, но я помню, какие они были - темные, с яркими голубоватыми белками.

Вернулся Андрей. Мы передвинули место для костра подальше от натекшей с убитого кровавой лужи. Надо бы оттащить жмуриков куда-нибудь в сторонку...

Галка закончила уборку и присоединилась к Сереге на его наблюдательном пункте.

ИФ слоняется вокруг палатки как потерянный: ветер треплет седые вихры на низко склоненной голове. Его состояние тревожит меня все сильнее. Мы много слышали о нем от Сереги, и только хорошее. Он знает эти места как свою ладонь. Лет десять водит здесь группы туристов, даже иностранцы с ним ходили. За все эти годы рядом с ним не произошло ни одного несчастного случая, не было ни одного скандала, никто не болел, и все всегда оставались очень довольны. За ИФ укрепилась прочная репутация этакого ходячего талисмана. А теперь удача дала сбой. К тому же, шефа до безумия угнетает встреча с собственным прошлым. Два или три раза он тайком ходил в поселок, хотя Ладка умоляла его этого не делать. О том, что видел там - мертво молчит. Сколько он еще продержится? Не знаю.

Потом на нас опять полезла вохра. Непонятно, на что они рассчитывали, раз за разом атакуя нашу стоянку. Если не делать глупостей, как в прошлый раз, именно здесь, в разрыве "совмещенного времени", мы были абсолютно неуязвимы. И мы уже вполне дозрели, доозверели того, чтобы сразу стрелять на поражение. Сорвало какие-то ограничители, и все стало предельно просто: "закон - тайга, медведь - прокурор".

Вохровцы не дошли до границы совмещенного времени метров сто. И те, кто после первого же залпа не бросился назад, вообще уже никуда не дошли. Огненный вал смел их за считанные секунды. Остались обугленные кости на покрытых копотью камнях - кошмар, который будет преследовать меня долгие годы. Но в тот миг я не почувствовала ничего, кроме досады: "Массаракш, стоянку загадили окончательно"...

Стоянку загадили! Да сами-то мы на кого похожи! Я думаю, почему мне так холодно? А штаны-то мои сняли, когда ноги перевязывали. Меня разбирает неудержимый смех. Я вскакиваю, одергиваю подол энцефалитки:

- Сойдет за мини-платье?

- Вполне сойдет!

- Галка! Жива ли ты, моя старушка?

- Какая я тебе старушка, негодник!

- Жив и я, твой пакостный старик.

Серега сбегал за фотоаппаратом, и начались безумные дикарские пляски, вакханалия без вина. Мы фотографировались все вместе и по отдельности, корчили в объектив немыслимые рожи. В конце концов Серега влез на пень - лиственницу пустили на дрова еще утром - все дамы повисли на нем:

- Я дерево! Мое место в саду! - чуть не уронил Галку, та с визгом вцепилась ему в бороду. - Ой, мама, больно!

Андрей поначалу стоял в сторонке, смотрел и улыбался смущенно.

- Эй, Андрюха, иди сюда! Ты что как бедный родственник? Ну не смотри ты так на мои ноги, дай я тебя поцелую, - висну у Приблудного на шее.

- Не смущай человека, бесстыдная женщина, поди оденься.

- Вот еще!

Нахожу свои штаны - похоже на шляпу почтальона Печкина. Серега делает еще один кадр.

- Ладно, хватит пленку переводить, давайте все в кучу. Скажите "cheese"...

Зашевелилась груда спальников, в которые укутали Лэлсу. Он сел, сплюнул в сторону, отер губы тыльной стороной ладони. Вполголоса выругался: длинно, сложно, мешая слова нескольких языков. Совсем не вязалось это с его обликом - сама привычность такого жеста и слов.

- Живой?