Ульян едет в Крым

— В детстве я пел специальную вдохновляющую песню, которая помогала мне справиться со страхом. Она называется «Шел отряд по берегу». Ее нужно исполнять вполголоса, но решительно.

— Спой мне вдохновляющую песню, Ульян.

Я честно вытягиваю два куплета из песни товарища Блантера про партизанский отряд товарища Щорса, а на выдохе — э-э-эх, красный командир! — захлебываюсь кашлем. И тут же слышу, как с облегчением выдыхает Мария.

— Не понравилась моя специальная песня? — со смехом спрашиваю я. — Забыл предупредить: голоса и слуха нет и никогда не было.

— Почему не понравилась? Мне песня понравилась очень. Она такая необычная…

— Революционная, про Гражданскую войну.

— У вас была Гражданская война? — В голосе Марии слышится легкий испуг.

— Была, но очень давно. Сто лет прошло, — успокаиваю я. — Готова идти? Или еще раз вдохновимся, песню споем?

— Готова, да. — Мария вздыхает. — Но лучше еще раз споем…

С группой горноспасателей — одной из трех, отправленных на наши поиски, — мы сталкиваемся через несколько часов блужданий по пещере. Блуждаем мы хоть и хаотично, но все же в верном направлении. Судя по движению воздушных масс, точка нашей встречи находится недалеко от выхода. У нас был шанс выбраться из пещерного плена самостоятельно, но я все равно страшно рад, что нас нашли.

Мы, два мокрых, перемазанных в глине, но при этом очень счастливых существа, долго обнимаемся со спелеологами из ялтинского горного клуба, которых подняли по тревоге, узнаем у них последние новости о наших поисках, охотно доедаем остатки их сухих пайков, запиваем еду чистой родниковой водой из фляжек, а потом как-то неожиданно оказываемся на поверхности, где видим просторы Долгоруковской яйлы, вдыхаем полной грудью пьянящий воздух и едва не падаем от счастья в бездонное ночное небо, усыпанное звездами…

Проведенному в пещере времени я ужасаюсь только на следующий день. Но перед этим отбиваюсь от врачей и сплю двенадцать часов подряд, плотно завтракаю обедом и закусываю ужином. Причем в уютном кафе при кемпинге «Сказочная долина» денег за вкуснейший плов и греческий салат с меня не берут. Похоже, я на некоторое время стал героем, и это мои пять минут славы.

Ко мне постоянно подходят какие-то веселые молодые люди в крепко перемазанных глиной куртках, о чем-то спрашивают, хвалят, хлопая по спине и плечам, и я даже начинаю беспокоиться, не останутся ли у меня на спине синяки от такого дружелюбия. А вот с Георгием мы ни о чем не говорим. С тех пор, как я вывел Марию из пещеры и она попала под опеку врачей, мы с ним общаемся только взглядами. Но взгляд, надо отметить, у него неодобрительный. Видимо, мои поступки идут вразрез с каким-нибудь древним кодексом крымских спелеологов.

Но даже если это так, даже если я виноват, то должен быть прощен прямо на месте и безоговорочно, поскольку к спелеологии не имею вообще никакого отношения. Мне просто повезло. Именно так я всем и говорю, кто смотрит на меня с недоверчивым прищуром. Да, повезло. Сегодня мне — завтра вам. Ничего личного. Фортуна — она девушка ветреная…

Вечером мы с Георгием идем выручать арестованного за дебош Хесуса.

Это я, как гражданин России, на уровне инстинкта понимаю, что в пещеру лучше пробираться незаметно, через неохраняемый вход в верхних уровнях, а наивный Хесус помчался спасать Марию открыто, через главные ворота Красной, как это принято в демократической стране. От него, естественно, потребовали билет. Он вернулся с билетом, прошел с экскурсией до конца цивилизованного участка по освещенной галерее, а потом стал рваться в недра Красной через первый сифон.

Экскурсовод выдернул Хесуса из ледяной воды и вызвал по рации охрану. Хесус сдаваться не пожелал, пожилому охраннику подсветил глаз, опять нырнул в сифон, но сразу же замерз, потому что вода в сифоне круглый год нестерпимо ледяная, без «сухого» гидрокостюма нормальный человек, если он не морж, проплыть под скалой не сможет. В итоге замерзшего и мокрого Хесуса пещерная охрана повязала, а потом передала полиции.

Обычно всех буйных, задержанных в Красной, увозят сразу в Алушту, но сейчас половина полицейского начальства Алушты здесь, поэтому и Хесус тоже здесь. Я знаю, что его держат в отапливаемом складском помещении кемпинга, угрозы для его жизни нет, но вторые сутки в тесном помещении — это все равно слишком много для неподготовленного к российской демократии иностранца, его нужно срочно оттуда доставать. Вот только для этого мне придется сильно напугать майора Расторгуева, который пугаться никак не хочет.

— Вы вообще понимаете последствия? — наседаю я на майора. — Господин Матео — гражданин иностранного государства!

Майор кривится, как от головной боли. Я мешаю ему культурно вкушать бараний шашлык в кафе.

— Хесус Матео избит, не обеспечен едой, водой и должной медицинской помощью, консульскому отделу в посольстве Чили вы ничего о задержании не сообщили. Хотите дипломатического скандала? Так он будет. Я вам его гарантирую. Одно дело, если бы гражданина Чили задержали в каком-нибудь Урюпинске, и совсем другое — в Республике Крым.