Уличные музыканты (СИ)

Вечер всегда занимался оркестром. Это были либо репетиции, либо концерты. Если концерты, то обычно они начинались в шесть или в семь часов вечера и проигрывалась программа не меньше, чем на два часа. Нередко бывали и короткие выездные концертные серии. Полноценные туры не проводили, только концерты в соответствии со спросом. Тем не менее большая часть вечеров тратилась на репетиции, которые даже в период отсутствия концертов проводились не реже шести раз в неделю как минимум. Как максимум по несколько репетиций в день с увеличенным объёмом часов и так все семь дней в неделю. Это часто практикуется во время перестановок в музыкальном составе. Артистам очень важно стать коллективом и нормально сыграться, а уже потом браться за концертную программу. Но так или иначе обычно всё происходило по следующему сценарию. Репетиции каждый день намечались на шесть, но к этому моменту все должны быть готовы, то есть по крайней мере хотя бы инструменты должны быть идеально настроены. Поэтому большинство подходило только к пяти. В том числе и Алексей, который вдобавок завёл традицию чаепития в пять часов, следуя наигранному стереотипу. Полчаса слушают музыку за употреблением чая. А затем оставшееся время тратят на спокойное приготовление к репетиции. Потом проходят непрерывные три часа напряжённой работы. И только наконец, освободившись в девять, быстрым бегом возвращаясь домой, Лёша тратит чуть больше десяти минут на ужин и тут же принимается вновь за творческий процесс, который может затянуться на часы.

Что такое творческие процесс? Это часовые страдания с целью достигнуть хотя бы несколько минут вдохновения для создания хотя бы пары секунд гениальной музыки. Это много, очень много, по-настоящему очень много кофе, лёгкого алкоголя и табака. Это состояние нервного дисбаланса, когда едва можно сдержаться, когда ежесекундно хочет оторваться, пустить всё под откос, сжечь все написанные тобой листы и уничтожить аппаратуру окончательно, чтобы не было возможности вернуться к этому, но в каждый последний миг появляется воля следовать общему потоку, который можно сравнить только с пребыванием в воронке водоворота. Лёша не привык работать в таких условиях. Это не его темп. Но когда он садился за стол, чтобы поработать над сознанием художественных произведений, иначе процесс и представить было невозможно. Он не пил и не курил во время занятий или репетиций. Да и кофе позволял себе только после длительного дремания, чтобы легче было прийти в себя. Но вечера превращались в идущие друг за другом кружки с пивом, бокалы с вином, а порой и рюмки с крепкими напитками, идущие друг за другом две пачки сигарилл, периодически сменяющиеся курительной трубкой, а также не меньше пяти чашек зернового чёрного кофе за один час. В какой-то мере это был намеренный пафос, излишне намеренный, чтобы почувствовать себя немного напыщенным, не для себя, а для ощущения определённого настроя к музыке. Весь этот пафос с дорогим пивом, белым вином, бокалами абсента, дорогим табаком, сигариллами и кофе легко было бы заменить на что-то крайне простое и лёгкое, достаточно недорогое, но иначе весь драматически пафос исчезнет и музыка станет просто набором звуков. Это попытка очень болезненного иррационального приближения к состоянию самой музыки. Стать музыкой, а уже потом диктовать ей свои условия.

Главная проблема творческого процесса - бессонница. Вы когда-нибудь испытывали её? Сначала Лёша спал как и все. Часов по восемь - десять в сутки. Существуют какие-то нормы сна, множество работ посвящены пользе и вреду сна для организма и мозга. Но он никогда даже не интересовался этим вопросом. Раньше он пользовался им как возможностью, подобно людям, которые любят объедаться, видя перед собой до отвала накрытый праздничный стол. Он спал столько, сколько хотел он и его организм. Затем он стал спать часов по шесть, не больше, просто потому что условия вынуждали. Со временем он привык к этому и стал воспринимать их точно также, как обычно воспринимались ему восемь или десять часов сна. Только с условием того, что ты благодаря этому экономишь для творчества пару или две пары часов. Но шло время, и следуя этому режиму, сначала приходилось тяжело вставать и легко засыпать, потому что к концу дня не спасало даже кофе, ко сну клонило так, что ты беспамятно падал в постель. Затем всё радикально поменялось. Теперь тяжело было заснуть, хотя обычно требовалось не больше пятнадцати минут. Теперь Лёша способен полтора часа потратить только на то, чтобы попытаться заставить себя уснуть, вошкаясь под одеялом. А просыпаться начал ещё легче, совершенно внезапно, ни с того ни с сего просто пробуждаться посреди ночи, причём не от кошмаров или каких-либо сотрясений, а потому что приходил в себя беспричинно. Даже будильник на четыре часа утра не было смысла заводить, его хозяин всегда проспался минут за 10 - 15 до звонка.