Уличные песни

С одесского кичмана сбежали два уркана,
Сбежали два уркана в дальний путь.
Они остановились на княжеской могиле,
Они остановились отдохнуть.

Товарищ, товарищ, болять мои раны,

Болять мои раны на боке.
Одная заживаеть, другая нарываеть,
А третия засела в глыбоке.

Товарищ, товарищ, товарищ малахольный,

За что ж мы проливали нашу кров?
За крашеные губки, коленки ниже юбки,
За эту за проклятую любов?

Они же там пирують, они же там гуляють,

А мы же попадаем в переплет:
А нас уже догоняють, а нас уже накрывають,
По нас уже стреляеть пулемет.

За что же ж мы боролись, за что же ж мы страждали?

За что ж мы проливали нашу кров?
Они же там гуляють, карманы набивають,
А мы же отдаваем сыновьев.

Товарищ, товарищ, скажи моей ты маме,

Что сын ее погибнул на посте:
И с шашкою в рукою, с винтовкою в другою,
И с песнею веселой на усте.

Гоп-со-смыком

Родился я у беса под забором.
Крестили меня черти косогором.
Старый леший с бородою
Взял облил меня водою,
Гоп-со-смыком он меня назвал.

Гоп-со-смыком — это буду я.

Это будут все мои друзья.
Залетаем мы в контору,
Говорим мы: «Руки вгору,
А червонцы выложить на стол!»

Скоро я поеду на Луну.

На Луне найду себе жену.
Пусть она коса, горбата,
Лишь червонцами богата,
За червонцы я ее люблю.

Со смыком я родился и подохну.

Когда умру, так даже и не охну.
Лишь бы только не забыться,
Перед смертью похмелиться,
А потом, как мумия, засохну.

Что мы будем делать, как умрем?

Все равно мы в рай не попадем.
А в раю сидят святые,
Пьют бокалы наливные,
Я такой, что выпить не люблю.

Родился я у беса под забором.

Крестили меня черти косогором.
Старый леший с бородою
Взял облил меня водою,
Гоп-со-смыком он меня назвал.

Гоп-со-смыком