Уличные песни

Мы познакомились на клубной вечериночке.
Картина шла у нас тогда «Багдадский вор»
Глазенки карие и желтые ботиночки
Зажгли в душе моей пылающий костер.

Не знал тогда, что ты с ворами связана,

Не знал тогда: красиво любишь жить.
Но все тогда, что нами было сказано,
Умела в злую шутку обратить.

Я не заметил, как зажегся страстию.

Я не заметил, как увяз в грязи.
Прошло полгода — с воровскою мастию
Вперед я двинулся по новому пути.

Я воровал и жил красиво, весело,

По ресторанам широко гулял.
Но вот однажды на малине вечером
Мне про тебя все кореш рассказал.

Нет, не меня любила ты, продажная.

Нет, не со мной в мечтах своих была.
Мне отдавалась целиком ты ночью каждою,
А днем за деньги со стариком жила.

Я взял наган, надел реглан красивый.

Вошел, тихонько двери отомкнув.
Наган увидела ты — и твой взор тоскливый
Меня как будто под руку толкнул.

Не помню, как бежал и как я падал,

Не помню, где и с кем я водку пил.
А помню только, как я горько плакал
И наше танго бесконечно заводил.

Мы познакомились на клубной вечериночке.

Картина шла у нас тогда «Багдадский вор»
Глазенки карие и желтые ботиночки
Зажгли в душе моей пылающий костер.

Ведут на Север срока огромные

Ведут на Север срока огромные.
Кого ни спросишь — у всех Указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Взгляни, быть может, в последний раз.

Ведь завтра я покину каталажку,

Уйду этапом на Воркуту.
И под конвоем там, на той работе тяжкой,
Могилу скоро себе найду.

В побег уйду я — за мною часовые

Пойдут в погоню, зека кляня,
И на винтовочках взведут курки стальные,
И непременно убьют меня.

Друзья накроют мой труп бушлатиком,

На холм высокий меня снесут.
И, помянув судьбу свою проклятьями,
Лишь песню грустно мне пропоют.

И скоро скажут тебе, моя любимая,

Или напишет товарищ мой.
Не плачь, не плачь, подруга моя милая,
Я не вернусь теперь уже домой.

Стоять ты будешь у той моей могилочки,

Платок батистовый свой теребя.
Не плачь, не плачь, подруга моя милая,
Ты друга сердца отыщешь для себя.

Ведут на Север срока огромные.

Кого ни спросишь — у всех Указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Взгляни, быть может, в последний раз.

Нас было пятеро