Улисс

Медленно наползают змейки речного тумана. Из канав, расселин, канализационных колодцев, от куч навоза—отовсюду—подымается смрад зловония. Южнее, за поворотом реки к морю, полыхает зарево. Матрос, непрестанно спотыкаясь, рассекает толпу и бредёт дальше к трамвайной развилке. В глубине из-под железнодорожного моста появляется Цвейт, раскрасневшийся и запыхавшийся, запихивая в боковой карман шоколадку и хлеб. Портрет в витрине парикмахерской Гиллена представляет ему элегантный образ галантного Нельсона. Кривое зеркало сбоку являет вогнутое отражение любвекинутого давнотеряного траурногого Цеевейейта. Сумрачный Гладстон видит его каким он есть: Цвейт, как Цвейт. Он проходит, стукаясь о разгневанный взор Веллингтона, но выпуклое зеркало ухмылисто отзеркаливает доброжирные глаза и жироломтевые щечищи Веселпольда риксдикс дольда.

Рядом с дверцей Антонио Рабайотти Цвейт останавливается, покрываясь испариной под яркими дуговыми лампионами. Он исчезает. Через миг появляется вновь и спешит дальше.)

ЦВЕЙТ: Рыба с картошкой. Ч. Х.. Эх!

(Он заныривает в лавку мясника Олхойсена под раскручивающийся книзу железный занавес. Через пару минут из-под занавеса выскакивает пыхавшийся Польди, отдувающийся Цвейехейт. В каждой руке у него по свёртку: в одном чуть тёплые свиные ножки, в другом холодная баранья ляжка в присыпке из немолотого перца. Он бездыханно застывает на месте. Затем кособочится и со стоном притискивает свёрток к своим ребрам.)

ЦВЕЙТ: В боку закололо. Ну, зачем было бежать?

(Втянув осторожный вдох, он проходит вперёд к офонарённой развилке. Снова мелькает отблеск зарева.)

ЦВЕЙТ: Что такое? Сигнал? Прожектор.

(Он стоит на углу Кормака, всматриваясь.)

ЦВЕЙТ: Северное сияние или сталелитейня? Ах, бригада, конечно. Вобщем, к югу. Сильно горит. Может, его дом. Берлога подбиралы. До нас не дойдёт. (Он бодро напевает.) Горит Лондон! Горит Лондон! Весь в огне! Весь в огне! (Замечает матроса, который курсирует сквозь толпу на дальней стороне Талбот-Стрит.) Не упустить бы. Придётся бегом. Догоню. Срежу тут.

(Он бросается через улицу. Пацаны вопят.)

ПАЦАНЫ: Гляди, мистер!

(Два велосипедиста, с болтающимися во весь мах бумажными фонариками проносятся, едва не задев его, мимо, трезвоня звонками.)

ЗВОНКИ: Стойтевсейтевсейтевсе.

ЦВЕЙТ: (Замер выпроставшись, пронизанный спазмой.) Оу!

(Оглянушись, он резко прыгает вперёд. Гигантский вагон-пескорассыпщик украдкой ползёт на него из наплывающего тумана, помигивая громадными красными фарами; дуга трётся о провод. Водитель ударяет по своему ножному гонгу.)

ГОНГ: Бам Блям Бля Дум Дур Дуу.