Улисс

ВТОРОЙ СТРАЖ: Здрасьте, м-р Келлехер.

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (С полусонным взглядом, стражу.) Всё в порядке. Я его знаю. Немного выиграл на скачках. Золотой Кубок. Клочок. (Он смеётся.) Двадцать к одному. Понятно, о чём толкую?

ПЕРВЫЙ СТРАЖ: (Оборачиваясь к толпе.) А ну, чего рты поразевали? Двигайте отсюда. (Толпа с бормотанием медленно рассасывается вниз по улочке.)

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: Предоставьте это мне, сержант. Всё будет в порядке. (Он смеётся, встряхивая головой.) И нам порой плохело, если не хуже. А? Не так?

ПЕРВЫЙ СТРАЖ: (Подхихикивает.) Да, уж точно.

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Пихает локтем второго стража.) Замнём твоё то недоразумение. (Он напевает, мотая головой.) С моим та-рам ту-рум тум-пум. Понятно, о чём толкую, а?

ВТОРОЙ СТРАЖ: (Прочувствованно.) Да с кем не бывает!

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Подмигивает.) Парни всегда останутся парнями. Со мной экипаж, там, за углом.

ВТОРОЙ СТРАЖ: Всё в порядке, м-р Келлехер. Доброй ночи.

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: Уж я позабочусь.

ЦВЕЙТ: (Пожимает руки обоим стражам, по очереди.) Благодарю вас, джентельмены, благодарю. (Он доверительно бормочет.) Скандалы нам ни к чему, вы ж понимаете. Отец – известная личность, высокоуважаемый гражданин. Просто не того овса налопался, вы ж понимаете.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ: О, понимаю, сэр.

ВТОРОЙ СТРАЖ: Всё в порядке, сэр.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ: Просто мне полагается докладывать в участке при случае с телесным повреждением.

ЦВЕЙТ: (Быстро кивает.) Естественно. Совершенно верно. Ваша прямая обязанность.

ВТОРОЙ СТРАЖ: Такая у нас обязанность.

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: Спокойной ночи, ребята.

СТРАЖИ: (Разом отдавая честь.) Ночи, джентельмены. (Они отходят мерной тяжёлой поступью.)

ЦВЕЙТ: (Отдувается.) Вы как судьбой посланы. Есть экипаж?

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Смеётся, указывая большим пальцем через плечо на экипаж стоящий возле лесов.) Двое коммерсантов ставили шампань у Янмерта. По-княжьи, право. Один из них просадил два фунта на скачках. Заливал своё горе, потом надумали прошвырнуться к весёлым девочкам. Так я их усадил на экипаж Бехена и – двинули по ночному городу.

ЦВЕЙТ: А я шёл по Гардинер-Стрит, когда смотрю…

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Смеётся.) Они, конечно, хотели и меня прихватить в мотальню. Нет, ради Бога, говорю. Не для таких старых лосей как я. (Он снова смеётся и косит тусклым глазом.) Слава Богу, у нас с вами это и на дому имеется. А? Понятно о чём толкую? Хах! Хах! Хах!

ЦВЕЙТ: (Пытается засмеяться.) Хе, хе, хе! Да. Лично я как раз навещал одного моего старого друга, Вирежа, вы его не знаете (бедняга уж неделю как слёг), ну, и выпили ликёра напару, и я как раз уже шёл домой…

(Лошадь ржёт.)

ЛОШАДЬ: Гогогогогогог! Догогогогомой!

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: Да, конечно; а кучер наш, Бехен, мне и говорит, когда оставили ту пару коммерсантов у м-с Коен, вот я и сказал ему придержать, а сам слез глянуть что тут за дела. (Он смеётся.) Трезвые кучера – признак катафалков. Побросить его домой? Где его берлога? Наверное, в Камбре, а?

ЦВЕЙТ: Нет, скорее в Сэндикове, судя по тому, что у него выпало.

(Стефен, простершись на мостовой, дышит к звёздам. Корни Келлехер искоса, сонно, взглядывает на лошадь. Цвейт в сумраке наклоняется.)

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Почесывая в затылке.) Сэндиков! (Он склоняется окликнуть Стефена.) Эй! (Снова зовёт.) Эй! Весь в стружках вывалялся, однако. Осторожней, чтоб у него не стибрили чего-нибудь.

ЦВЕЙТ: Нет, нет, нет. Деньги его у меня, и шляпа тоже, и палка.

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: А, ладно, очухается. Кости не сломаны. Ну, я продёргиваю. (Он смеётся.) У меня с утра свиданьице. Хороню покойника. Счастливо добраться домой.

ЛОШАДЬ: (Ржёт.) Догогогогогомой!

ЦВЕЙТ: Спокойной ночи. Я просто дождусь и провожу через пару…

(Корни Келлехер возвращается в экипаж на углу и взбирается в него. Упряжь лошади взбряцывает.)

КОРНИ КЕЛЛЕХЕР: (Из экипажа, стоя.) Ночи.

ЦВЕЙТ: Ночи.