Улица Америки (СИ)

Это казалось полным бредом. Абсурдом. Ирак, война… Что, черт возьми происходит? Он подошел ко мне, взял за руку, но я не двинулась с места. Мышцы отказывались повиноваться.

— Это шанс, Тэсса. Там хорошо платят, и… — он не договорил.

— Так это и есть твоя новая работа? — я отдернула руку. — Тебе не хватает адреналина.

— Причем здесь это? Я не наемник, и иду не воевать.

— Ты едешь туда, где война. Это одно и то же. Скажи мне одно, Алекс, — я подошла к нему вплотную, но так и не дала до себя дотронуться. — Зачем? Зачем тебе это надо? Ты обещал, что у нас все будет хорошо, что скоро начнется другая жизнь. Это она и есть?

У меня горели щеки, и я едва сдерживалась от того, чтобы ударить его. Или расколотить что-нибудь. Неважно. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Я чувствовала – еще секунда и сорвусь.

— В Шердинге у меня нет перспектив. Я не закончил колледж, у меня нет ни диплома, ни образования. Ничего. Но я кое-что понимаю в технике и у меня отличное здоровье. Да, я знаю, что слово «война» это первое, что приходит на ум, но я почти не буду покидать базу.

Я слушала его, но не слышала. Вокруг меня будто вакуум образовался. Еще несколько минут назад все было хорошо, а теперь неслось черт знает куда, как поезд, сошедший с рельс.

— Родители и Фанни в курсе? — спросила я, хотя понимала, что знаю ответ.

— Нет. — Алекс покачал головой. — И ты им ничего не говори.

В тот миг мне, как никогда захотелось взять телефон и набрать номер Агнесс. Я знала, что если сделаю это, будет грандиозный скандал, но… ничего не изменится. Алекс не из тех, кто бросает дело на полпути.

— Тэсса…

Он снова попытался дотронуться до меня, и я не выдержала – отвесила ему пощечину.

— Не смей, — прошипела я, с трудом узнавая собственный голос. — Не прикасайся. Ты все испортил!

Я схватила с полки белую керамическую вазу и швырнула ее в стену. Раздался стук, и на пол полетели осколки.

— Это все ради нас.

Я не хотела плакать, но слезы все равно текли по щекам.

— Нет, Алекс. Ты делаешь это ради себя.

По дороге домой мы не сказали друг другу ни слова. Алекс напряженно вглядывался в дорогу и нервно постукивал пальцами по рулю. Пару раз он кинул быстрый взгляд в мою сторону, но я продолжала смотреть в окно, делая вид, что ничего не замечаю. Внутри было пусто. Я понимала, что поступаю неправильно, и что надо попытаться, как минимум понять его, но ничего не могла с собой поделать. Было обидно, страшно и очень одиноко. Совсем недавно мы были так близки, что понимали друг друга с полувзгляда, а сейчас между нами разверзлась пропасть.

Каждый раз, ловя на себе его взгляд, я хотела заговорить, но молчала. И он тоже молчал. Три с половиной часа в дороге оказались настоящей пыткой, но еще хуже становилось от мысли, что впереди возвращаться домой мне только через месяц.

Неожиданно меня осенило. Ну, конечно. Я еще могу остановить Алекса, если, конечно, моя любовь что-то для него значит. Надо дождаться вечера и обо всем поговорить.

Ни Агнесс, ни Ирвин ничего не заметили: домой мы зашли как ни в чем не бывало. Алекс сразу поднялся наверх, а я еще немного посидела с ними на кухне, делая вид, что все в порядке.

— Эта поездка принесла мне много сюрпризов.

Агнесс, конечно, не могла знать, что я имею в виду, но понимающе улыбнулась.

За ужином было не легче. Дядя и тетя расспрашивали нас о поездке: где гуляли, что делали, в какие музеи ходили. Мне всегда удавалось неплохо врать, к тому же еще до отъезда я знала, что наболтать им. Куда сложнее было изображать хорошее настроение, когда от злости и бессилия хотелось что-нибудь разбить или, на худой конец, громко хлопнуть дверью. Сидящий напротив Алекс угрюмо пялился в тарелку, и за все время не сказал и пары слов, но как раз это его родителей не удивило. «Он у нас вообще не слишком разговорчивый», как-то поделилась Агнесс, и я поняла, насколько плохо она знает родного сына. Со мной Алекс был другим.

Вечером я вышла на балкон. Уже стемнело, и улица погрузилась в тишину. Прошлым летом мы ночи напролет сидели здесь в обнимку, рискуя быть застигнутыми врасплох, но это лишь сильнее подстегивало. Неужели, все кончено? Я была так зла и растеряна, что не пыталась даже понять его мотивы, но и терять не хотела. Однако, выбор по-прежнему оставался за Алексом.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что я бросаю тебя или сбегаю, — он вышел на балкон. — Потому что это не так.

— А мне кажется, что все именно так. — Я закуталась в плед. — Ты уезжаешь туда, где тебя могут убить. Это эгоизм и безрассудство.

Алекс прижал меня к себе. От его рук исходило тепло, то самое, которое грело меня даже когда между нами были тысячи километров, но я уже не чувствовала прежнего умиротворения. Мы стояли на краю.

— Меня не убьют.

Я лишь горько усмехнулась:

— Как ты можешь обещать это? Не думаешь ни о себе, ни о других. Если тебе плевать на меня, вспомни хотя бы о Фанни и родителях. Когда ты собираешься им сказать?

Я выкрутилась из его объятий, и холод снова пробрался под одежду. Даже плед не спасал.