Улица Ангела

Миссис Дэрсингем с геройским мужеством улыбалась гостям, а гости, за исключением мистера Голспи, поглядывали то друг на друга, то на дверь с таким выражением, словно они впервые слышат об этом обеде и слегка удивлены и заинтересованы. Мистер Голспи, напротив, имел вид человека, который ждет не дождется обеда, он даже сделал шаг к двери в столовую. Затем началось всеобщее движение вперед, а затем отступление назад, улыбки, поклоны — все, что в таких случаях принято в тех несчастных кругах общества, где уже отказались от церемонности, но еще не дошли до настоящей простоты. Гости улыбались и топтались у двери.

— Ну что же, миссис Пирсон, — воскликнул мистер Голспи еще громче и развязнее, чем всегда, — пойдемте!

Нетерпеливый гость без дальнейших церемоний взял под руку миссис Пирсон, и не успела она опомниться, как оказалась уже за порогом, во главе шествия. Гости вошли в маленькую столовую, где на столе, под люстрой с четырьмя электрическими лампочками, уже дымился суп.

— Теперь посмотрим, как нам лучше разместиться, — начала миссис Дэрсингем привычной фразой. Гости в эту минуту были для нее не люди, а посланные ей в наказание шесть огромных тел, которыми она, несчастная, должна была как-то распорядиться. — Посмотрим. Не хотите ли сесть сюда, миссис Трейп? А вы, миссис Пирсон, вот сюда. — Размещая всех, она успела заметить, что суп ужасно жирный.

3

Суп был нехорош, и мисс Верэвер, съев очень немного, вглядывалась в тарелку с каким-то странным вниманием всякий раз, как миссис Дэрсингем смотрела на нее. Так как за столом было восемь человек, то хозяйка дома не сидела в конце стола, напротив мужа. На это место усадили мистера Голспи, который держал себя весьма непринужденно и упрятывал под свои большие усы неприличные для джентльмена порции хлеба. По правую его руку сидели миссис Дэрсингем, майор Трейп и миссис Пирсон, а по другую сторону — мисс Верэвер, мистер Пирсон и миссис Трейп.

— Ну, как вы нынче летом отдыхали в Норфольке? — спросила мисс Верэвер у миссис Дэрсингем. — Вы мне ничего еще об этом не рассказывали, и я умираю от любопытства.

Усмешка, которой сопровождалось это заявление, говорила, что мисс Верэвер находит эту тему идиотской и скучной, что отвечать на ее вопрос будет со стороны хозяйки невыносимо глупо, а если она не ответит — возмутительно невежливо.

— Недурно, — изо всех сил прокричала в ответ через стол миссис Дэрсингем. — Пожалуй, в общем даже очень хорошо. Только там довольно холодно.

— Вот как? Холодно? — Можно было поклясться, что гостья хочет сказать: «Холодная погода специально придумана для вас, и поделом!»

На другом конце стола майор Трейп с хозяином дома беседовали о футболе, а сидевшая напротив миссис Пирсон все время кивала головой, улыбалась и потряхивала локонами, делая вид, что и она участвует в разговоре.

— Голспи, вы когда-нибудь ездили смотреть регби? — спросил через стол мистер Дэрсингем.

— Регби? Нет, я уже много лет не был ни на одном матче, — отвечал мистер Голспи. — Я предпочитаю сокеров.[2]

Майор Трейп поднял брови:

— Как, неужели этих профессионалов? Ни за что не поверю.

— А почему же нет?

— Полноте! Не можете же вы… Я хочу сказать, что это грязное дело — играть за деньги и все такое… это недостойно спортсмена.

— Я с вами совершенно согласен, Трейп, — подхватил мистер Дэрсингем. — Это совершенно неприлично для спортсмена, таково мое мнение.

— Ну конечно! — продолжал майор Трейп. — Надо быть любителем, играть из любви к игре. Играйте для собственного удовольствия, а не ради денег, как делают эти субъекты. Нельзя быть спортсменом и играть за деньги. Это мерзость, правда, Дэрсингем?

— Совершенно с вами согласен.

Миссис Трейп издала звук, который должен был означать, что и она совершенно с этим согласна.

— А я несогласен, — возразил мистер Голспи упрямо. Ему было решительно наплевать, играют ли футболисты за деньги или нет, но в тоне Трейпа слышалось что-то вызывающее, а мистер Голспи был не такой человек, чтобы оставить вызов без внимания. — Если какой-нибудь бедняк умеет хорошо играть, почему бы ему этим не кормиться? Кто станет против этого возражать? Человек имеет право зарабатывать себе кусок хлеба игрой в крикет или футбол точно так же, как мытьем окон или продажей требухи.

— Требухи! Какой ужас! Как вы можете, мистер Голспи!.. — воскликнула миссис Пирсон, с девическим жеманством потряхивая локонами.

— Моя жена терпеть не может требуху, — пояснил мистер Пирсон. — Хи-хи-хи!

— Вы не правы, мистер Голспи, — объявил майор Трейп чопорнее прежнего. — То, о чем вы говорите, — работа, это совсем другое дело. Депортом следует заниматься только ради него самого. Так поступает истинный англичанин. Он любит спорт бескорыстно. Ему не жаль, если выигрывают другие. Спорт и профессия — вещи совершенно разные.