Улица Белого Лося

Зато какое место я нашёл для заводского посёлка! На берегу озера, среди могучих столетних деревьев. Придётся начальнику строительства отказаться от старого места.

Идёт доктор. Она запретила мне писать. В следующий раз я расскажу тебе, что со мной произошло.

Папа».

* * *

«По утрам к нам в палату входит доктор. Она останавливается у каждого больного и внимательно выслушивает его. Когда подходит моя очередь, я медленно начинаю расстёгивать рубашку на груди. Я не тороплюсь, мне некуда торопиться. Доктор слушает моё сердце и говорит ровным голосом: „Не дышите… Вдохните глубоко… Задержите дыхание“.

У доктора чёрные волосы и серые, немного печальные глаза, как у нашей мамки и у тебя. Хорошо, что около меня серые глаза. Они напоминают далёкий дом. И тишину наших комнат. На секунду мне даже кажется, что у меня не болят ноги. Я хочу, чтобы доктор посидела со мной побольше, рассказала про жизнь за окнами больницы. Но я не решаюсь просить у неё об этом и говорю одни и те же слова:

— Как мои дела?

— Пока по-старому, — отвечает доктор.

Она поворачивается и идёт дальше, и её белый, туго накрахмаленный халат шуршит на ходу.

А сегодня я узнал, нянечка Ефимовна сказала, что нашему доктору всего двадцать три года. Неужели через десять лет ты будешь тоже такая серьёзная?

…Ночь. В палате все спят. Дежурит Ефимовна, и она разрешила мне зажечь ночничок у кровати.

Итак, сейчас я расскажу тебе, что случилось со мной…

Я взял лыжи и пошёл искать новое место для посёлка. Шёл долго, час или два, сворачивал вправо и влево, петлял, как заяц. Кругом лес, деревья старые, высоченные. Чтобы такое место под посёлок расчистить, много надо труда и денег затратить.

Мне стало жарко. Я расстегнул куртку и сдвинул шапку со лба. И тут я впервые пожалел, что не взял с собой проводника. „Трудно, — подумал, — будет возвращаться“. Но всё равно пошёл дальше. И задвигал ногами: левая вперёд, правая вперёд, левая, правая. А лес всё бежал и бежал, и не видно было ему конца.

Вдруг он совсем неожиданно кончился. Сразу.

Я вышел на большую поляну. Она тянулась с километр, а потом падала куда-то вниз. Это было как раз то, что я искал. Никто не-мог разделить со мной радость, но всё равно я закричал: „Ура! Ура!“ — и замахал руками. Чертовски весело стало на душе! Такого веселья у меня давно не было. Может быть, только в школе, когда получал пятёрки. Не простые пятёрки. Знаешь, бывают такие случайные: списал контрольную или бодренько протараторил стихи. А заслуженную пятёрку. Решил задачу своим способом, и учитель это оценил. В общем, весело мне было. Я оттолкнулся палками и медленно покатил вперёд. На краю поляны увидел лесное озеро, подо льдом. В одном месте чернела широкая полынья. Это быстрая порожистая речка впадала в озеро.

„Вот какая удача, — подумал я, — и вода для водопровода, и быстрая речка для электростанции“. Я повернулся спиной к озеру и стал изучать свою снежную пустыню. Но она для меня уже не была пустыней. Нет. Дома стояли один к одному, красивые улицы пролегли, и уже люди шли, ребята бегали… И тут я увидел, что действительно кто-то приближался ко мне.

Это был лось. Тяжёлый, могучий. Он шёл, низко опустив голову, весь серебристо-белый от мороза. Из его ноздрей вырывались струйки пара.

„Вот он, мой первый горожанин“, — подумал я и решил даже в его честь назвать одну улицу посёлка улицей Белого Лося.

Белый Лось увидел меня, задрал голову с широкими, крепкими рогами, пошевелил ноздрями и нехотя свернул в сторону. Сухой валежник щёлкнул у него под копытами…

Тушу свет: кто-то идёт по коридору.

* * *

Здравствуй ещё раз! Пишу тебе письма в толстую тетрадь, но пока не отправляю. Жду до лучших времён.

Продолжаю свой рассказ…

Попрощался я с Белым Лосем и отправился в обратный путь. Плавно скользили лыжи по сыпучему, мёрзлому снегу…

Больше я ничего пока вспомнить не могу. Очнулся в палате. Белые стены, белые лица у больных, белые халаты на врачах и сёстрах. За окном белый снег. И лежать как-то неудобно. Только на спине. День, два, три. И, говорят, ещё неизвестно, сколько времени. Посмотрел на ноги — одна, вижу, висит. Пошевелил другой — вроде не шевелится.

— Что у меня с ногой?

— Сильно обморожена, — ответила Ефимовна.

Закрыл глаза… Вижу Белого Лося, прямо на меня идёт. Открыл — доктор. Обмороженную ногу смотрит и качает головой. Ушла.

Стал я припоминать. Помню поляну, Белого Лося. А дальше, что было дальше? А тут ещё нога „висячая“ болит. В горле пересохло. Протянул руку к лицу — зарос, борода колючая. „Эх, — думаю, — давно лежу, если успел так обрасти. Как бы там без меня не начали посёлок строить на старом месте“.

Задремал. И вдруг слышу голос: „Дяденька, что с вами случилось? И валенок один потеряли. Вы же замёрзнете“.

Открыл глаза — снова никого. Нянечка Ефимовна около меня сидит и так жалобно смотрит. И даже это мне вспоминать мешает.

Пришла медицинская сестра. Будет делать мне укол. Витамин с новокаином. А потом глюкозу. Это всё для восстановления моего здоровья. А потом — пенициллин, чтобы поправлялась обмороженная нога.