Улица Яффо

Наступление началось в жаркий летний день, 10 июля. Они были дома, все. Даже Башар. Бойцы отправили его домой. Толку от тебя никакого, сказали ему, ты еще не мужчина. Мариам ушла в медпункт, взяв с Башара обещание не выходить из дома. И он сдержал обещание. Даже когда снаряд попал в дом напротив и стена рухнула, похоронив двоих детей. Он остался с Амаль, а Жорж и Ибрагим побежали туда и принялись голыми руками расчищать завалы, чтобы отыскать детей. Башар остался дома и когда появились самолеты и на город полетели бомбы. Амаль, Башар и Джибриль сидели на ковре с бабушкой, включив погромче радио, и подпевали патриотическим песням, чтобы заглушить взрывы и вой санитарных машин. Мимо дома проносились джипы с ранеными. Через открытую дверь они видели, как бойцы несли в больницу окровавленные тела. Плохие новости шли одна за другой. Пал аэропорт. Рантия на севере. Вильгемия. Приглушенные артиллерийские взрывы эхом разносились по равнине, вокруг поднимались клубы дыма. Прямо около их дома вдруг разгорелся громкий спор. Один мужчина выбежал на улицу, размахивая белой тряпкой, привязанной к метле, а остальные в ярости бросились его останавливать. Мы не сдадимся, кричали они, вырывая ткань у него из рук. Вечером вернулась Мариам, измученная, взволнованная, но не сказала ни слова. Быстро что-то поела и ушла опять в медпункт. Улица перед домом была заполнена людьми, бежавшими с окраин Лидды. Они спали под открытым небом. Ночью было слышно только стрекотание сверчков. Люди молчали. Не было видно ни одного вооруженного человека, все они затаились в обороне вокруг города.

На следующее утро самолеты прилетели снова. С неба дождем посыпались белые листовки. Умевшие читать поднимали их и с проклятиями тут же отбрасывали. Но в основном люди искали еду. Они ходили от двери к двери, вымаливая кусок хлеба. Башар и Амаль шли по улице, когда услышали первые выстрелы. Они находились между домом и медпунктом – тетя послала их к Мариам с едой. Поднос с лепешками, оливками и фетой Амаль несла на голове, как это делают взрослые женщины; Башар тащил канистру с водой. Они хотели было повернуть и бежать обратно к дому, как вдруг увидели, что прямо на них мчится целая колонна. В джипах и бронемашинах сидели мужчины в куфиях, поначалу показавшиеся им иорданскими солдатами. Но люди в панике разбегались с криками: Yahud! Yahud! [28] Израильские солдаты стреляли из пулеметов по всему, что двигалось. Амаль повалила Башара на землю. Стену над ними пробила очередь; машины пронеслись мимо, со всех сторон сыпались разбитые оконные стекла. Когда пыль осела, они услышали кашель выживших и стоны раненых. Жорж уже бежал к ним от дома, он обнял их.

– Ранены?

Амаль не знала. Она чувствовала только, что руки и ноги онемели и она почти ничего не слышит.

– Быстрее в дом!

Он схватил ее на руки и побежал обратно, как вдруг два джипа развернулись перед мечетью и принялись палить по клубящейся пыли вокруг, бессмысленно кружась по площади. Жорж повалил детей на землю, защитив их своим телом. Из полицейского участка иорданские солдаты открыли огонь, израильтяне выскочили из джипов и, укрывшись за ними, стали стрелять в ответ. Пули летели со всех сторон. Жорж и дети отползли за невысокую стену, за которой солдаты не могли их видеть. На улице лежали трупы. Дом Ибрагима был на другой стороне, недосягаем. Они не могли двинуться ни вперед, ни назад. Но со своего места могли видеть медпункт. Дверь открылась, и оттуда вышли два человека в форме Красного Креста. Мужчина в брюках и женщина в юбке. И тут Амаль поняла, что эта высокая женщина – ее мать. Сердце у нее замерло. Солдаты выпустили очередь по улице, и медики метнулись обратно, но дверь не закрыли. Амаль увидела, что в десяти-пятнадцати метрах от медпункта лежит раненый человек. За ним тянулся кровавый след, мужчина еле-еле полз, но силы, похоже, окончательно оставили его. Из медпункта ему что-то кричали, но он лишь слабо поднял руку. Со всех сторон свистели пули. Из своего укрытия Амаль увидела, как Мариам бросила веревку из открытой двери, в сторону мужчины. Тот сумел ухватиться за нее. Мариам потянула, но мужчина уже слишком ослаб, чтобы удержать веревку. Вокруг его тела растекалась лужа крови. Потом он перестал двигаться.

Амаль трясло. Она больше не контролировала свое тело, словно оно ей не принадлежало. В горле пересохло, в каждом вдохе вместо воздуха была пыль. Только ощущая рядом дыхание отца и брата, она понимала, что еще жива. Через полчаса, которые показались вечностью, Амаль услышала, что пулеметные залпы удаляются. Жорж поднялся, сгреб детей и побежал к дому. Амаль не знала, как ей удалось добраться туда на дрожащих ногах. Захлопнув за собой дверь, они обнялись, не веря, что живы.

Около двухсот тел лежало на улицах. Жорж и Башар помогали медикам класть раненых на носилки и переносить их в медпункт. Воздух оглашали детский плач и крики женщин, разыскивающих своих детей. Мужчины бродили, простирая руки к небу и взывая к Богу о помощи.