Улица Иисуса

– Это очень просто. По тому, как человек искусен в бою, догадываешься, что он воин. По тому, как человек говорит, понимаешь, что он философ. Ты согласен со мной?

– Да, я согласен с тобой.

– Тогда гони прочь сомнения. Здесь тебе ничто не угрожает. Разве что страсть пылкой женщины. Но такой герой, как ты не должен ее страшиться. Так что случилось с твоим другом. Он попал в западню.

Егор, в очередной раз, справившийся с подозрением, наполнял кубки рубиновым вином, но последний вопрос вновь обеспокоил его. Он поставил кувшин на поднос, поправил фарзийю, незаметно отстегнув застежку у кинжала.

– Скажи прекрасная владелица этого дома, откуда тебе известно, что Али попал в западню?

– Так его зовут Али. Ты сам сказал, что он в беде.

– Действительно, я сказал, но у меня такое ощущение, что ты знаешь больше, чем я думаю.

Егорка пытался ухватить догадку, брезжившую у него в голове. Он поднял кубок, протянул его Мине. Отметил, что женщины подобной красоты ему не приходилось видеть. Его влекло к ней безудержно. Так, словно, он слышал зов ее плоти.

– Давай выпьем за твою красоту и ум, – предложил он.

– Спасибо, – засмеялась Мина, – о своей внешности мне доводилось слышать приятные вещи, но об уме ты сказал первый. Так что во мне тебе больше нравится – ум или тело?

– А выбор обязателен?

– Любимый тобой Сократ не любил софистов. Но ты прибегаешь к их приему, отвечая вопросом на вопрос.

– Откуда ты знаешь о том, что я люблю Сократа? – вновь насторожился Егор.

– Я слышала твой разговор с Ибрагимом. Отвечай на вопрос.

– В тебе меня волнует и то, и другое.

– Ответ принимается, давай еще выпьем вина.

Егор осушил кубок, перевернул его, показывая, что в нем не осталось ни капли, и сказал:

– Ты пери[25].

Мина засмеялась.

– Ах, Аполлон, – сказала она, – мне лестно это слышать, потому что пери – это неземные красавицы. Но ты излишне подозрителен. Успокойся. Так совпало по времени и месту, что мы можем доставить друг другу радость общения. Зачем же омрачать эти минуты тревогой. К сожалению, у тебя еще будут тяготы и невзгоды. Расслабься, отдохни сейчас.

Эти простые слова Мины подействовали. Егор успокоился.

– Хочешь, я поиграю тебе? – предложила Мина.

– Да, конечно, на чем?

– Да на чем угодно. Чанг, барбет, гусли.

Расслабившийся Егор вздрогнул.

– Ты сказала гусли?

– Да, гусли. Народный русский инструмент. Еще я играю на арфе, гитаре, кифаре.

– Но ты сказала гусли. Ты знаешь, откуда я родом?

– Судя по твоему волнению, ты урус. Я угадала?

– Даже не знаю что сказать. Если угадала, то да, если знала, то…

– Опять ты за свое, – засмеялась Мина.

Она подошла к Егорке, положила ладони на его лицо, и он совершенно успокоился.

– Жизнь, полная тревоги, – сказала она, – ты никому теперь не доверяешь. Ложись, я возьму барбет. Или взять гусли? Как сказал поэт:

Взял Некиса свой чанг, барбет взял свой Барбед.
И звуки понеслись в согласии крылатом.
Так в розе цвет ее согласен с ароматом.
Барбет и чанг пьянят, и дальше силы нет[26].

– Бери, что хочешь, а куда мне лечь? – спросил Егор. – Туда?

Он указал на ложе под балдахином.

– Нет, мой Аполлон. Туда еще рано. Ложись, где сидишь. Опустись на бок, облокотись. Так пировали твои греческие философы, когда вели между собой диалектические беседы.

Егор заглушил в себе новый толчок тревоги и лег. Откуда-то в руках Мины появились гусли, но это были не гусли, это был чанг. Егор уже научился различать их. Мина тронула струны, и Егор увидел густой лес, тот, что рос за рекой, в которую он на полном скаку прыгнул вместе с лошадью. Лес был заснежен, а он шел, проваливаясь, сетуя на то, что не смастерил себе снегоступы. Он шел, высматривая на снегу следы различных зверей. Сохатый, белка, лисица, волк, – нет, все не то. Даже зайца он не собирался стрелять. Да и лук со стрелами не брал на изготовку. Ему нужен был кабанчик и потому в руках он держал рогатину. Звук лопнувшей струны вернул его к действительности, и он увидел перед собой Мину.

– Слишком сильно натянуты струны, – сказала она, – прости, испортила песню.

– Нет, что ты. Это было здорово. Я кое-что видел, лес и прочее. В тех краях мой дом. Как это тебе удалось?

– У тебя было странное выражение. Мне показалось, что ты спишь с открытыми глазами. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Хорошо, но глоток свежего воздуха пошел бы мне на пользу. Мы не могли бы выйти на крепостную стену, там прекрасный вид.

– Конечно, нет ничего проще, – улыбаясь, сказала принцесса.

Она накинула на плечи теплую шаль и направилась к выходу. Егор тряхнул головой и последовал за ней.