Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени

— А вы что, не знаете, по какому ведомству проходит футбольная команда «Зенит»? Это же авиазаводы!

— В кроссворде читателям предлагается определить популярную советскую футбольную команду из пяти букв и вписать ее на определенное место. Ни слова здесь нет ни о заводах, ни о чем-либо подобном.

— А народ не знает, чья команда «Зенит»? Вы, может, и не знаете, а ваши читатели отлично разбираются в футбольных командах.

— Ну и что?

— А то, что «Молодежь Алтая» — орган краевой комсомольской организации, — стал разъяснять завлит мне, неразумному. — Прочитает про «Зенит» тот, кому не положено, и смекнет сразу: ага, значит, у них на Алтае авиазавод завелся. Так-с! Ставим галочку, посылаем шифровочку.

— Но ведь у нас нет никаких авиазаводов.

— А он подумает — есть.

— Ну и пусть себе думает. Дезинформация. Введем врага в заблуждение.

И тут последовал ответ, который я запомнил на всю жизнь. «Литовец», завлит, цензор сказал сурово и властно:

— А МЫ НИКОГО НЕ ИМЕЕМ ПРАВА ВВОДИТЬ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ. Вычеркивайте, иначе я не подпишу номер. И поторопитесь, нет у меня времени ждать.

Я подумал и вычеркнул. Номер восемнадцать исчез из кроссворда безвозвратно.

Почему я не стал упираться и спорить? А потому, что в том же номере мы допустили куда более серьезный ляп, исправление которого действительно задержало бы выход газеты. Его-то бдительный цензор, озабоченный тем, как бы не ввести в заблуждение противника, пока еще, к счастью, не заметил.

Как раз в это время шло выдвижение кандидатов в депутаты Верховного Совета. Наш фотокорреспондент по заданию редакции сделал двухколонный снимок под рубрику «Наши кандидаты». Прямо на зрителя мчалось крупным планом стадо упитанных жизнерадостных поросят. И лишь далеко-далеко за свиньями, на самом краю снимка, угадывалась, как в тумане, крошечная фигурка, очевидно свинарка. Разумеется, она и была кандидатом в депутаты, а не крупные жирные свинтусы на переднем крае. Но поди-ка докажи! Тем более, что рубрика называется не «Наш кандидат», а «Наши кандидаты».

Так вот, рассуждал я, если затеять спор о «Зените», разозленный цензор начнет по новой придирчиво разглядывать газету и наткнется на фотоляп. И тогда уже не только переверстка, но и всякие другие пакости обеспечены. Поэтому лучше пожертвовать малым и не нарываться на крупные неприятности.

Номер газеты благополучно выродился на свет божий. Все обошлось. Ни исчезновения «Зенита», ни ляпсуса с многочисленными жирными кандидатами в депутаты никто не заметил.

 

В 1957 году я резко оттолкнулся ногами от каменистого, но надежного газетного берега и перешел на самостоятельное плавание в безбрежном литературном океане. У меня уже вышли первые книги в издательствах Москвы, Новосибирска, Барнаула, и я, имея за плечами богатый жизненный опыт, решил испытать судьбу, полагаясь только на собственные силы. В это же примерно время меня приняли на двухгодичные Высшие литературные курсы Союза писателей СССР.

Здесь, общаясь с лихой сотней молодых и уже не очень молодых писателей, я, пользуясь советом Леонида Васильевича Смирнова, продолжал «мотать на ус». Не для того чтобы обходить все существующие запреты и злостно выдавать империалистам военные и государственные тайны в своих книгах, а чтобы успешнее противостоять благоглупостям и каверзным проделкам формалистов и начетчиков, которых в органах цензуры... нет — тьфу-тьфу — не цензуры! — цензуры у нас по-прежнему не существовало, — которых в литотдельских органах развелось видимо-невидимо и которые пытались все мало-мальски свежее в литературе загнать под густую тень своих инструкций и распоряжений. Их любимым вопросом теперь стало:

— А где такое уже публиковалось?

Не понимали, что если «такое» уже опубликовано, то новая подобная публикация есть не что иное, как плагиат, литературное воровство, или, в лучшем случае, тупое бездарное подражательство.

Общаясь каждодневно на Высших литературных курсах, писатели с разных концов страны узнавали друг от друга о новых тенденциях, которые стали отчетливо проявляться в каждодневной борьбе литотдельцев за серость в литературе.

Почти повсеместно в лито пришли новые люди, не такие дремучие, как прежде, многие — с образованием. И хотя задача их оставалась прежней — не допускать в печать и тени вольнодумства, они по мере возможности старались эту неблагородную работу делать не собственными руками, а перекладывать ее на другие плечи. Отчасти таким тенденциям, сам того не желая, способствовал и Главлит, требуя от своих сотрудников на местах более тесного сотрудничества с партийными органами.

Это было «литовцам» нового поколения вполне по душе. Климат в стране слегка потеплел, шла временная оттепель. Вступать, как прежде, в прямую и жесткую конфронтацию со строптивыми и закаленными в постоянных битвах с лито писателями не хотелось. И в ряде мест тактика литотдельцев претерпела изменения.