Улица отчаяния

Потом Уэс и вправду расставил по своему дому камеры. Через некоторое время люди перестали к нему ходить; не знаю, может, этого он и добивался. Я таки отодрал Джасмин – к нашему обоюдному разочарованию. Последующие попытки дали примерно тот же результат – ну не подходили мы друг другу, и все тут. Уходя от меня, чтобы солировать в какой-то панк-группе, Джас прихватила свою шоферскую форму (слава еще богу, что машину оставила). Позднее она вышла за автомобильного дилера, родила ему пару детей и живет теперь вроде бы в Илфорде.

Я перещелкнул монитор на Элм-Бэнк-стрит и встрепенулся. И вгляделся в экран повнимательнее. Парень в анораке, толкавший сквозь дождь и ветер горбом нагруженную магазинную тележку, подозрительно смахивал на Крошку Томми.

Тележка топорщилась какими-то белыми цилиндрами.

Я добрался до двери изнутри в тот же самый момент, когда Томми – снаружи.

– Приветик, Джим, ну, как ты там, в порядке?

– Все отлично. Заходи. – С его тележки и с куртки обильно капала вода. – Томми, а на фига ты приволок сюда полную телегу… – я присмотрелся получше, – взбитых сливок.

В тележке было навалено штук сто, если не больше, аэрозольных упаковок оного продукта, таким количеством взбитых сливок было впору покрывать не торт, а средних размеров здание. Томми повесил мокрую куртку на стоявший поблизости стул, взглянул на свои сокровища и заговорщицки прошептал:

– Веселящий газ.

– Ты что, Томми, это же сливки. За веселящим газом нужно обращаться к дантистам, а не в молочный отдел «Теско».[48]

– Не, не, – замотал головою Томми, вытягивая из тележки закапанную дождем банку. – Газ, он там тоже есть, эта зараза, которая выталкивает сливки наружу. Веселящий газ, закись азота.

– Да? – Я тоже взял одну из банок и начал ее рассматривать. – Ты уверен?

На этикетке был положенный список ингредиентов; ну да, вот оно, пропеллант – закись азота. Инес, Дейв, Кристина и я экспериментировали как-то с веселящим газом, в Мадриде, что ли. Странная штука.

– На все сто. Один мой знакомый говорил, его брат читал про это в «Сайнтифик америкен».

– Ничего себе.

– Хочешь попробовать?

– М-м-м, да не особенно, а ты, если хочешь, давай, я тебе мешать не буду. Чего мы тут у дверей торчим, пошли внутрь.

Обогреватель работал на полную катушку; в попытке если уж не заглушить, так хотя бы немного скрасить его утробное гудение я поставил на проигрыватель какой-то григорианский хорал. Мы с Томми придвинули свои кресла совсем близко к соплу, только-только чтобы не поджариться. Томми снял носки и повесил их сушиться на тележку, с немалым трудом втащенную нами по ступенькам.

– Знаешь, Джим, мне жуть как неловко насчет собаки вчера. – Томми поджал губы и горестно покачал головой. – Ну точно пес был не в себе, точно. Я хотел было всыпать ему по первое число, а потом думаю, ну и что толку? Кому от этого будет лучше?

То обстоятельство, что после первого же удара пес сожрал бы обидчика с потрохами, было скромно опущено.

– Все в порядке, – утешил я Крошку, – я тут все уже прибрал. Не бери в голову.

– Ладно, я уже сдал его дяде, теперь нам бояться нечего. Ну, конечно, пока у него снова кишка не вывалится.

– Конечно.

– А ты точно не хочешь этой штуки? – Томми протянул мне одну из своих банок.

– Нет, я стараюсь с этим делом завязать. А ты выпить не хочешь?

– Выпить? – Томми провел несколько секунд в раздумьях, а затем кивнул: – Да, Джим. Я бы принял на грудь малость водки, если ты, конечно, не против.

– Тогда я схожу.

За моей спиной раздалось короткое, характерное шипение. Когда я вернулся с бутылкой «Столичной» и двумя стаканами, весь пол был заляпан густой белой массой, а юный токсикоман мрачно разглядывал вконец выдохшуюся банку.

– Поймал кайф? – поинтересовался я.

– Да не то чтобы очень. – Томми поставил банку на пол, взял другую, поднес прямо к ноздре, даванул на рычажок и резко отдернул голову, когда пена угодила ему в нос. – Вот же сука!

– А ты попробуй сперва постучать ей по дну, – посоветовал я, едва сдерживая смех; Томми нагнулся и начал долго, натужно отсмаркиваться.

Моя рекомендация оказалась удачной, и на следующий раз пена не попала ему в нос, однако желанного эффекта все равно не наступило – газ пошипел немного и кончился. Томми скорбно улыбнулся и взял новую банку.

– А где ты их, собственно, спер? – спросил я.

– У меня есть дружок в «Престо», он прихватывал по банке из ящика и где-то там их заныкивал, а сейчас, перед Рождеством, у них там сплошная суета, так он исхитрился и выкатил мне телегу.

Томми вынюхал еще одну банку, неуверенно, словно на пробу, хихикнул и вскинул на меня глаза; я пожал плечами.

Понаблюдав с минуту, как он вслушивается в свои ощущения, я спросил:

– Так что, цепляет?

– Не-а. Вроде нет.

Теперь Томми брал по две банки за раз, резко стучал ими по полу и вынюхивал одновременно в две ноздри. Он повторил эту операцию раз шесть-семь, а затем откинулся на спинку кресла и начал судорожно хватать ртом воздух, лицо у него было какое-то странное. Переведя дыхание, он снова попробовал хихикнуть.

– А теперь? – спросил я.

– Ну, вроде как голова кружится.