Улица отчаяния

Как-то раз на Ямайке, пока Инес снимала с лица сценическую подмалевку, я стоял перед другим зеркалом, совсем телешом, и принимал для смеха культуристские позы. Я втянул живот, сцепил руки под грудной клеткой, как это принято в бодибилдинге, затем развернулся на левой пятке, отставил правую ногу назад и напряг мускулатуру рук. Инес плескала водой на нежные, в абрикосовом пушке, щеки. Я удерживал позу несколько секунд, рассматривая свою пятнистую бело-коричневую наготу, а затем расслабился и скорчил своему отражению скорбную рожу. Оно мне не нравилось; я ему, видимо, тоже.

– Ты знаешь, – повернулся я к Инес, – глядя на мужское тело, особенно – голое, я поражаюсь, и как это женщины могут воспринимать мужчин всерьез.

– Всерьез? – фыркнула Инес. – А с чего ты взял, что кто-то воспринимает вас всерьез?

Хотелось бы надеяться, что я изобразил обиду с подобающей убедительностью.

– Кончай трындеть, с-сынок, задрал уже!

Крик Макканна грубо вырвал меня из прошлого. Глаза мои продолжали смотреть на тот же самый участок стойки, но сказочная задница уже куда-то улизнула, на пару со своей хозяйкой. Макканн отвернулся от столика и ожесточенно с кем-то лаялся. Мне еще хватило трезвости, чтобы подумать: «Ой-е-ей».

Я присмотрелся. На этот раз оппонентом Макканна был некий молодой человек в очках.

– Чеши домой и проспись, старый придурок! И не…

– Попридержи язык, ублюдок сраный! Я те щас такого устрою «старого»…

Молодой джентльмен в очках повернулся к двум своим корешам и мотнул головой в сторону Макканна:

– Сперва он, блин, называет меня «сынок», а потом еще не хочет, чтобы я называл его старым, ну, как вам, блин, такое нравится?

Кореша дружно покачали головами; им, блин, такое не нравилось. А Макканн явно рвался в бой. Я оценил обстановку. Кое-кто уже оглядывался, но в целом заведение продолжало жить прежней жизнью, никакой тебе «зловещей тишины», да и вышибал на горизонте не наблюдалось. Шума в зале было вполне достаточно, чтобы заглушить небольшую словесную перепалку. Шанс избежать большого скандала все еще оставался.

Макканн хищно пригнулся, тыча пальцем в очкарика:

– Именно такая идиотская, пораженческая позиция и льет воду на мельницу этой фашистской суки!

Я дернул Макканна за рукав, но он не обратил на меня внимания и продолжил свою пламенную речь:

– Да, вот именно, и нечего там улыбаться и на дружков своих поглядывать. Я знаю, знаю, о чем я говорю, а вот ты, ты ни хрена не понимаешь. Коалиция… Эта долбаная коалиция, она ж просто новое несчастье на голову трудящегося класса…

– Опять понес, – высокомерно отмахнулся очкарик.

– Макканн… – начал я, пытаясь развернуть разбушевавшегося приятеля к себе, но он отпихнул меня локтем; нашими совместными усилиями пиджак сдернулся у него с плеча.

Одним словом, это я кругом виноват. Потому что а) у молодого парня должно было создаться впечатление, что Макканн снимает пиджак для драки, а я б) не нашел ничего лучшего, чем еще сильнее потянуть его за рукав (и тут же заметил, что в зале повисла зловещая, и т. д., и что к нам через море голов и плечей броненосцем несется здоровенный мужик в смокинге), а когда Макканн передернул плечами, пытаясь меня стряхнуть, я так увлекся несущимся на всех парах вышибалой (в кильватер к нему успел пристроиться и второй), что ослабил хватку на Макканновом рукаве.

Почуяв желанную свободу, его рука рванулась вперед и вошла в контакт с физиономией противника. Там и удара-то никакого не было, едва-едва хватило силы, чтобы сбить с очкарика очки; в ситуации менее напряженной все еще можно было бы уладить – объясниться, извиниться, поставить парню стакан, разумно взвесить достоинства и недостатки коалиционных кабинетов…

В данной ситуации все получилось несколько иначе.

Ударенный парень отшатнулся, скорее от удивления, чем от боли; его дружки вскочили на ноги. Тот, что поближе, врезал Макканну по тыкве, но расстояние было великовато, так что и этот удар получился не ахти. Макканн вскочил, шагнул вперед и уложил обидчика крюком с левой; мужик тяжело грохнулся на уставленный стаканами стол, перекатился и упал на колени дико визжащим девицам.

Тот, первый, ползал на корточках по полу, пытаясь найти свои очки. Я обхватил Макканна сзади, сковав ему руки, частично – чтобы он никого больше не ударил, частично – чтобы вывести его самого из-под удара третьего из противников, который несся на нас с явным намерением принять участие в веселье.

Но все опять повернулось иначе. Рыжий бородатый дружок очкарика отшвырнул случившийся на его пути стол. Стол угодил заднему вышибале углом в яйца. Я-то в простоте считал, что все эти ребята непременно носят защитные плавки, но вот оказалось, что не все. Короче говоря, он сложился пополам и рухнул. Его лидирующий напарник был уже прямо перед Макканном, я даже не заметил, как он тут оказался. Сам я все еще тянул Макканна назад с таким старанием, что едва не падал на спину; стул подо мной уже кренился и скользил, но я ничего не мог с этим поделать.