Улица Светлячков

— Семейный совет. Ну, своего рода. Но только без Лукаса и Уильяма.

— Давай уточним. Ты хочешь поговорить сегодня вечером со мной и со своим папой?

— И с Талли.

— Во что ты ввязалась?

— Почему ты всегда готова думать обо мне плохо? Я просто хочу поговорить.

Тринадцатилетняя девочка, которая хочет поговорить со своими родителями? Мара, которая хочет поговорить с Кейт? Это было как снегопад в июле.

— Хорошо, — медленно произнесла Кейт. — Но ты уверена, что не попала ни в какие неприятности?

— Уверена. До вечера. Пока.

Кейт смотрела на телефон в своей руке.

— Что происходит? — вслух спросила она, но не нашла ответа. Долго размышлять над словами дочери ей не пришлось — мальчики уже забрались на заднее сиденье, и Кейт снова оказалась в круговерти повседневных дел.

Надо было ехать по магазинам, готовить, а в три она снова была на стоянке перед школой, чтобы встретить Мару.

— Ты уверена, что не хочешь ничего мне сказать прямо сейчас? — спросила она дочь, когда та села рядом.

Мара низко опустила голову и прижалась к стеклу лбом. Ее роскошные вьющиеся волосы закрывали лицо. На ней были узенькие джинсы, шлепанцы (хотя шел дождь), короткая розовая футболка. Выражение лица было сердитым. Впрочем, сердитое выражение лица в последнее время стало тем аксессуаром, без которого Мара не выходила из дома.

— Если бы я хотела поговорить сейчас, то не стала бы назначать семейный совет на семь. Могла бы догадаться, мам.

Кейт знала, что не должна позволять дочери так с собой разговаривать, но сегодня ей не хотелось ссориться, поэтому она пропустила грубость мимо ушей.

Дома Кейт направилась прямо в ванную, приняла пару таблеток аспирина и переоделась в тренировочный костюм. Стараясь не обращать внимания на головную боль, она усадила близнецов за кухонный стол клеить в альбомы наклейки и принялась готовить обед.

Она не заметила, как пролетело время. В шесть часов Джонни открыл дверь со словами «Привет, ребята!», пропустив вперед Талли. — Посмотрите-ка, кто приехал со мной на наш большой совет.

Кейт подняла глаза.

— Привет вам обоим. — Она накрыла крышкой кастрюлю и сделала огонь поменьше, прежде чем пойти им навстречу.

— Вы знаете, что вообще происходит?

— Я? — поспешно проговорила Талли. — Я ничего не знаю.

Вечер то медленно тянулся, то несся галопом. Во время обеда Кейт наблюдала за дочерью, пытаясь уловить хотя бы намек на то, что ждет ее дальше, но к концу обеда она была не ближе к разгадке, чем сегодня днем.

— Ну что ж, — произнесла наконец Мара ровно в семь часов, когда посуда была вымыта, а мальчики отправились наверх смотреть телевизор.

Мара стояла у камина и выглядела взволнованной, юной и хрупкой.

— Тетя Талли решила, что я должна…

— Так Талли знает, о чем пойдет речь? — спросила Кейт.

— Хм. Нет, — быстро сказала Мара. — Ну, просто, в общих чертах. Талли считает, что я не должна так сразу все на вас вываливать. Я должна относиться к вам уважительно и дать вам сначала понять, как все это для меня важно.

Кейт вопросительно посмотрела на Джонни, который в ответ только закатил глаза.

— Ну, так вот, — продолжала Мара, скрестив на груди руки. — В ноябре в Нью-Йорке будет конференция, на которую мне обязательно нужно поехать. Туда приезжают агенты и фотографы в поисках моделей. Талли думает, что Эйлин Форд наверняка должна меня выбрать. И моя учительница из школы моделей пригласила меня лично.

Кейт сидела, слишком изумленная, чтобы что-то сказать в ответ.

«Нью-Йорк… Талли думает… пригласила лично». Какую стрелу вытаскивать первой?

— Насколько я понимаю, это стоит денег, — подал голос Джонни.

— Да. — Мара кивнула. — Три тысячи долларов. Но это хорошая сделка. Там будет каждый, кто хоть что-то собой представляет.

— А даты?

— С четырнадцатого по двадцать первое ноября.

— Во время занятий? — уточнила Кейт.

— Но ведь это всего неделя, — начала было Мара, но мать прервала ее:

— Всего неделя? Ты смеешься надо мной?

Мара растерянно оглянулась на Талли.

— Я могу взять с собой домашние задания и делать их ночью. Впрочем, если меня «откроют», мне ведь не придется поступать в колледж.

— И сколько человек из твоего класса в школе моделей едут на эту конференцию?

— Все, — искренне ответила Мара.

— Все? — Кейт вскочила на ноги. — Все? Так это никакое не особое предложение, а просто какой-то дурацкий рэкет с целью вытянуть из родителей деньги. И ты действительно думаешь…

— Кейт, не горячись, — произнес Джонни.

Кейт набрала в легкие побольше воздуха и постаралась взять себя в руки.

— Я не то имела в виду. Я просто… ты не можешь пропустить неделю учебы, и три тысячи долларов — это большие деньги.

— Я заплачу за нее, — вмешалась Талли.

Еще никогда в жизни Кейт не хотелось залепить крепкую пощечину своей лучшей подруге.

— Она не может пропускать школу.

— Я могла бы…

Кейт подняла руку, призывая к тишине.

— Тут не о чем больше говорить, — сказала она Талли.

Мара разразилась слезами.

— Вот видишь! — повернулась она к Талли. — Она думает, что я ребенок, и не дает мне ничего делать.

Джонни поднялся на ноги.

— Мара, послушай, тебе всего тринадцать лет.