Улица Светлячков

Младшие сыновья Кейт тоже подрастали. Они ходили теперь в дошкольную группу и уже приобрели друзей, выбирали, что им надеть, и все время задавали матери вопросы. Не успеет она и глазом моргнуть, как мальчишки тоже окажутся на пороге взрослой жизни, будут пришпиливать к стенам в своей комнате фотографии из журналов и требовать, чтобы не нарушали их личное пространство.

Как же быстро летит время…

Кейт постояла еще немного на крыльце, потом вошла в дом и заперла за собой дверь.

В доме было тихо. Кейт прошла через гостиную, подобрав по дороге парочку игрушечных динозавров, валявшихся перед телевизором.

Наверху Кейт тихонько повернула ручку двери в комнату близнецов, надеясь увидеть их спящими. Вместо этого она увидела на кровати Уильяма шалаш из простыней и свет маленького фонарика, проникавший сквозь сине-красные изображения героев «Звездных войн».

— Я точно знаю, что двум маленьким мальчикам давно пора спать!

Из-под импровизированной палатки раздалось хихиканье.

Первым показался Лукас. С растрепанными черными волосами и щербатым ртом он был похож на Питера Пэна, застигнутого Венди за очередной шалостью.

— Привет, мама!

— Лукас, заткнись! — раздалось из «палатки» шипение Уильяма. — Притворись, что спишь.

Кейт подошла к кровати и медленно подняла простыни.

Уильям предстал ее взору с фонариком в одной руке и серым пластмассовым динозавром в другой.

— Упс! — сказал он и рассмеялся.

Кейт распахнула объятия.

— Обнимите мамочку.

Мальчики с энтузиазмом кинулись к ней. Кейт крепко прижала сыновей к себе, вдыхая запах детского шампуня.

— Вам, парни, вижу, нужна еще одна сказка на ночь?

— Почитай нам про Макса, мамочка! — попросил Лукас.

Кейт взяла книжку и устроилась в своей обычной позе — между сыновьями, вытянув ноги. Она открыла книжку «Там, где живут чудовища» и начала читать. Приключения Макса были в разгаре, когда близнецы заснули.

Она подоткнула одеяла Уильяму, поцеловала его в щеку, потом переложила Лукаса в его кровать.

— Спокойной ночи, мамочка, — пробормотал он, когда она опускала его на постель.

— Спокойной ночи. — Кейт выключила фонарик и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Дверь в комнату Мары в другом конце коридора была закрыта, но из-под нее пробивался свет.

Кейт остановилась. Ей хотелось войти к дочери, но она боялась, что это будет означать начало новой ссоры. Все, что говорила или делала Кейт, теперь казалось ее дочери неправильным, а за те несколько недель, которые прошли с тех пор, как затея с поездкой начинающих моделей не осуществилась, их отношения стали еще более напряженными.

Поэтому, вместо того чтобы войти, она постучала в дверь и громко сказала:

— Пора гасить свет, Мара!

И подождала, пока свет погаснет.

Затем Кейт отправилась к себе в спальню.

Джонни уже лежал в кровати и читал. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на Кейт.

— Ты выглядишь усталой.

— Мара, — только и сказала Кейт.

— Я думаю, дело не только в ней, — неожиданно заявил Джонни.

— Что ты имеешь в виду?

Сняв очки, Джонни положил их на тумбочку и принялся собирать разбросанные вокруг него бумаги. Затем произнес, не поднимая глаз:

— Талли сказала мне, что ты все еще на нее сердишься.

По его голосу и по тому, как Джонни старательно отводил глаза, Кейт поняла, что он давно уже хотел поговорить с ней об этом.

«Таковы мужчины», — подумала она. Нужно уметь разгадывать по разным тайным знакам, о чем они думают.

— Она сама мне не звонит, — пожав плечами, ответила Кейт.

— Но ведь это ты на нее рассердилась.

Этого Кейт не могла отрицать.

— Ну, не то чтобы рассердилась, скорее испытала раздражение. Вся эта чушь с карьерой модели для Мары… Талли могла бы по крайней мере признать, что была не права.

— Чтобы Талли извинилась? Ты многого от нее хочешь…

Кейт не смогла сдержать улыбки.

— Знаю, знаю. Но не понимаю, почему я всегда должна делать первый шаг к примирению. Почему я должна ей звонить?

— Ну, ты просто делаешь это.

Это была чистая правда. Так было всегда. В дружбе, как и в браке, правила обычно устанавливаются с самого начала, а затем постепенно отливаются в форму и становятся прочными, как застывший цемент.

Кейт прошла в ванную, почистила зубы и легла в кровать рядом с Джонни.

Он потянулся выключить ночник, потом повернулся к Кейт. Лунный свет, проникавший в окно, освещал его профиль. Джонни вытянул руку, словно предлагая ей лечь поудобнее рядом с ним. Она вдруг почувствовала приступ любви к нему, неожиданно сильный, если учесть, сколько лет они были женаты. Этот мужчина знал ее хорошо, и это почему-то служило утешением. Он окутывал и согревал ее своей любовью.

Неудивительно, что у Талли было столько острых углов и неудобных граней, ведь она никогда не позволяла утешить себя любовью. У Талли не было ни мужа, ни детей, ни матери. Ей некого было любить, и она сделалась эгоистичной. И Кейт снова придется справиться со своим гневом, не ожидая извинений Талли, она не могла долго сердиться на лучшую подругу. Удивительно, как быстро летело время, Кейт казалось, что они поссорились только вчера. Впрочем, важны были не слова, сказанные или невысказанные, важны были годы их дружбы.