Улица свежего хлеба

Алексей засмеялся, и Забава подумала, что у ее босса самая замечательная улыбка из всех, что она видела у мужчин. По возрасту он выглядел на тридцать-тридцать пять лет, и судя по всему не часто смеялся. В выражении ощущалась строгость, в сочетании с грубоватыми, симпатичными чертами лица, его жесткие губы сулили чувственно-агрессивные ласки. Улыбка, будила в Забаве азарт любопытствующей охотницы, и она поспешно отвела взгляд на скатерть.

– Представляю, как его это злило.

– Не то слово. В отместку, он начал ухаживать за всеми моими подругами и очень скоро у меня не осталось ни одной.

– Какое коварство.

– Наверное, – Забава чуть пожала плечами. – Я ответила ему тем же, начав приглашать его друзей на свидания, и не всегда честным способом.

Светлые брови Алексея удивленно приподнялись вверх, пока он рассматривал, как сидящая перед ним девушка пристально рассматривает цветочный узоры на скатерти и катает пальцем крошечный катышек на пестике нарисованного цветка.

– Они не соглашались?

Забава подняла на него озорные глаза и усмехнулась.

– Когда обещаешь показать правую грудь, которая в двенадцать лет еще не выросла, от такого сногсшибательного предложения не отказываются.

– А ты была бесстрашна, – едва сдерживая себя от смеха, произнес Алексей.

– Я бы показала, что угодно, лишь бы победить.

– Отчаянный борец. Как он мог? Ты же родная сестра.

– Нет сводная, и мой брат так не считал. Он наябедничал маме. И меня после этого ждало целое лето исправительных работ на бабушкином огороде с вечерними морально-воспитательными проповедями. О благочестивом поведении и, – она досадливо вздохнула. – Бесстыдной нечестивости.

Алексей рассмеялся на все помещение, больше не сдерживая себя. Ему легко представилась рыжеволосая девчушка, только начинающая оформляется как женщина, отчаянно борющаяся за своих подруг с коварным братом.

Забава тоже улыбнулась, вспоминая, что с тех пор она ненавидела зелень в любом виде. Где бы она ни жила, в ее комнате никогда не было цветов. Представить себя на огороде или на грядке, и вовсе для нее было смерти подобно.

Официант принес поднос с тарелками и начал расставлять их. Когда он ушел, Алексей все еще улыбаясь, задумчиво сказал:

– Очень жаль, что ты так несерьезно отнеслась к моему предложению.

– Какому именно?

Взгляд его приобрел глубину, а в глазах зародился жар.

– Осмотреть твою ногу.

– Пожалуй, – ответила она, подумав, что ей тоже жаль. – Но не думаю, что смешивать отношения, хорошая мысль. К тому, я так мало знаю о тебе.

В повисшей паузе, она остро ощутила, как ей нравится смотреть на него. Как в маленьком пространстве, между ней и Алексеем всего лишь стол с тарелками полными еды. И если бы он был едой, Забава почувствовала бы себя жгуче голодной, плотоядно вздрагивающей от запахов и вида, готовой умять все что есть, не стесняясь, непристойно жадно, пока не насытиться. Сидящий перед нею мужчина притягивал к себе словно магнит.

– Что ты хочешь знать обо мне, – голос Алексея слегка сел, и он медленно перевел ласкающий взгляд на ее губы.

Забава выругалась про себя, призывно облизнула нижнюю губу, не заметив, как снова соскользнула с рабочих отношений на интимные. Переход происходил сам собой, попирая всякое благоразумие.

– Не знаю. О семье. О себе, – произнесла она, ощущая, как совершенно не хочется есть. – Ты местный? Или откуда-то.

– Местный, – выражение его глаз секунду назад томное, плотское, сменилось на прохладное и стальное.

– Я видела в прошлый раз у тебя детское кресло на заднем сиденье, – вспомнила она, пытаясь удержать охлаждение в атмосфере. – Ты женат?

Он покачал головой.

– Нет, и никогда не был, – произнес он, теперь в его лице проскользнула наигранная обреченность. – У меня шестеро детей.

– Шесть! – от удивления Забава ахнула. – Шестеро.

Он немного смущенно улыбнулся и кивнул.

– Как!? Ты нарожал шестерых и отказываешься сделать какую-то женщину честной? – спросила она, не поверив в сказанное. Это звучало невероятно. Шестеро! По нынешним временам, подвиг.

– Ты не подумала, что они могут быть не от меня?

– Если ты на первом свидании рассказываешь подобные вещи, неудивительно, что ты до сих пор не женат! – покивала она головой, потрясенно и все еще смеясь глядя на него.

Мужчина, сидящий напротив Забавы, лишь усмехнулся. Она и не догадывалась, как близка к истине.

– Шестеро детей способны отпугнуть даже самую отъявленную искательницу богатого мужа. А те, что не сдавались, и были достаточно отчаянны, быстро понимали, что им придется активно участвовать в воспитательном процессе, а возможно даже платить алименты в случае развода, бросали меня при забеге до свадебного алтаря.

Забава смеялась.

– Хорошо, что у нас не свидание, – произнес он, красноречиво разглядывая, как лицо Забавы приобрело от смеха соблазнительно-привлекательные черты и ему хочется к ней прикоснуться.

– Определенно, – просмеялась она и весело уставилась на новоиспеченного босса. – Ты их усыновил, верно. Почему?

Алексей кивнул.

– Я воспитывался в детском доме. И всю жизнь мечтал о большой крепкой семье.