Читаем Улица вела к храму полностью

<p>Улица вела к храму</p>

Прежде чем направиться к храму, перенесемся лет на девяносто — сто назад. Хотя бы в последний год XIX в., когда Оренбург давно уже перестал быть крепостью, управлялся гражданскими властями и оправился после опустошительного пожара 1879 года.

Итак, 1899 год. Мы на высокой набережной Урала, который в казачьих станицах до сих пор иногда называют Яиком. В просторечии это место называют Беловкой по купцу Белову, который, взяв набережную в аренду, построил тут лет десять тому назад «вокзал», или, попросту, ресторан с музыкой и пр. Устроил он здесь и другие места увеселения и отдыха. Но в этом году бульвар обрел официальное название — «пушкинский», в ознаменование 100-летия со дня рождения поэта. Ведь он приходил сюда вместе с Владимиром Ивановичем Далем, который служил в Оренбурге при военном губернаторе Василии Алексеевиче Перовском чиновником для особых поручений. Отсюда обозревали они Зауралье, или Бухарскую сторону. С вала за Преображенским собором Даль, наверное, показывал Пушкину Георгиевскую церковь в Форштадте, откуда Пугачев несколько дней обстреливал город осенью 1773 года. Пушкинские дни прошли в Оренбурге заметно. В Николаевском женском институте был большой Пушкинский праздник, «Оренбургская газета» дала на четырех страницах Пушкинское приложение.

Преображенский собор.

Направляясь к храму, начнем с храма же. Здесь на набережной Преображенский собор[1] — первая капитально построенная церковь Оренбурга. Собор заложен в 1746 г., освящен в 1750 г. В храме об этом есть надпись славянским шрифтом, она гласит: «Совершися же и освятися (храм сей) по благословению Преосвященнаго Луки, епископа Казанскаго и Свияжскаго, тщанием высокопревосходительнаго господина, действительнаго тайнаго советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева 1750 года ноемврия во 12 день на память иже во святых отца нашего Иоанна Милостиваго». Неплюев подарил собору золотые сосуды. Автор проекта, должно быть, — архитектор Мюллер, так как он тогда служил в Оренбурге. Здание построено безо всяких излишеств, но влияние барокко все-таки заметно. Форма куполов и главок, фронтоны на колокольне, наличники — все барочного характера. Зовут собор золотым.

Введенский собор.

В другом конце бульвара возвышается Введенский собор[2], его называют и зеленым. Введенский собор закладывали, очевидно, в 1752 г. Строили его на казенный счет, как, впрочем, и Преображенский.

Берег Урала.

Вот и стоят оба собора на высоком берегу и привлекают издалека взор путника, едущего с Бухарской стороны. Преображенский собор замечаешь как-то раньше, потому что он стоит выше и колокольня его выше. Зато, когда подъезжаешь ближе к переправе или мосту, Введенская церковь будто приглашает, широко разбросив, словно руки, свои барочные волюты, и зовет: «Зайди, путник, возблагодари Всевышнего за счастливое прибытие». Ведь в былые-то годы по Бухарской стороне с опаской путешествовать приходилось. Жаль, что притвор, который потом пристроили, не гармонирует с плавным изгибом волют и изогнутым карнизом, да и завершением оконных проемов. Но собор-то зимний, надо было «тепло загонять».

Надо сказать, что мы называем обе церкви соборами по привычке. Теперь в городе один большой новый собор — Казанско-Богородицкий, к нему мы и собираемся идти. Но сначала есть еще что показать на бульваре.

Главная гауптвахта.

Справа от Преображенской церкви, ближе к берегу, стоит главная гауптвахта с башней и часами. Раньше в этом здании помешались архив и казначейство. Для этого его и строили при Перовском, который в 50-е годы был здесь генерал-губернатором. Стиль постройки — неоготика, поэтому здание и напоминает средневековый замок. А некоторые несведущие обыватели принимают его за остаток крепости, хотя на доме есть дата — 1856 г., когда крепость уже собирались упразднять.

Водяные ворота.

В начале спуска к реке стоят Елизаветинские ворота. Они строились в ознаменование подавления башкирского бунта в 1755 г. Поэтому наверху вкруг герба с вензелем Елизаветы Петровны изображено всякое оружие. Грубовато выглядят ангелы с пальмовыми ветвями. Но что поделаешь, высекали все здесь на месте, делали как умели. Сначала ворота, вернее, их основные элементы, стояли на Уральских или Водяных крепостных воротах[3]. Поэтому, наверное, их и на этом месте, куда ворота поставили после срытия крепостного вала, называют чаще Водяными.

Памятник освобождения от воинского постоя.

Пушкинский бульвар.

К западу от ворот, по оси Николаевской улицы, стоит обелиск с золоченым шаром наверху. Установлен он в благодарность Государю Императору Александру I, освободившему с 1822 года Оренбург от воинского постоя. На это место обелиск поставлен при военном губернаторе Обручеве, который управлял краем с 1842 по 1851 г. Раньше обелиск стоял около Городской Управы[4], место свободно и по сей день.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука