Улица Верности (СИ)

   Тот же Гасконец читал как-то книжку из старой, дореволюционной жизни и натолкнулся на фразу: "Мой отец работал в тюрьме, где содержались проститутки..." И безмятежно спросил мать - что такое проститутки. А мать отобрала у него эту книгу. Пришлось залезть в отцовский "Толковый словарь русского языка". Что такое "торговать телом" он не понял, а потом и вовсе забыл.

   Вспомнил потом, когда кто-то из классных ревнивцев написал мелом на доске - "Галка проститутка!" И снова не понял.

   Да, строгое выпало им с Атаманом воспитание. Впрочем, проституток и секса в Советском Союзе, как известно, не было. Обходились как-то...

   Даже пива не пил Гришин братишка-погодок - всё, что с градусами, казалось ему противным.

   Он начитался в детстве Дюма и стал шпажистом, а после университета ещё и программистом. Гриша звал его Гасконец. Как и Д'Артаньян, обладал он излюбленным, отточенным боковым ударом, и, пользуясь им, на одном из турниров он наказал за самонадеянность чемпиона Украины. Написанной им компьютерной программе он дал название MIMOZA - в память первого знака внимания коллеге, приятной улыбчивой смуглянке, на Восьмое марта.

   И мы будем звать её Мимоза.

   Беременела Мимоза у Гасконца моментально, будто от воздуха, но выносить ничего не могла - такое досталось ей устройство. Майк сам водил её к знакомой гинекологичке, подруге матери, однажды помогшей его жене с детопроизводством. Денег у Мимозы для вознаграждения врача не оказалось - не подумала об этом. Майку пришлось ссудить ей прямо у кабинета тогдашнюю универсальную ассигнацию - "красненькую", которую Гасконец ему так и не вернул, а Майк постеснялся напомнить.

   Медицина наметила просто и без изысков - девять месяцев в больнице, лёжа на спине. И с кровати сползать только в туалет, не говоря уж о раздобытых Гасконовским дедом импортных лекарствах для закрепления плода, которых пришлось съесть тонну.

   Отлучённый от груди жены Гасконец ходил сам не свой - он не рассчитывал на столь долгое воздержание. Спасла его милосердная самаритянка - студентка-чилийка, с которой он в троллейбусе поделился своим отчаянием.

   "Не печалься, добрый молодец, - сказала девушка, - я тебя утешу". Утешала чилийка, утешала, а потом и вовсе стала предлагать себя на постоянно, с придачей ГДР, где после пиночетовского мятежа проживало её семейство. Но Гасконец от выбора уклонился.

   Врачи перестарались - ребёнок так привык к тёплому насиженному месту, что даже спустя девять месяцев не пожелал выходить в люди. Перепробовали всё - безуспешно. Бабушка Мария разволновалась и позволила себе позвонить престарелому маршалу Устинову, он знал её с Танкограда и даже танцевал с ней фокстрот. Из Москвы вылетел хирург делать кесарево сечение.

   Гасконец прошипел Алексею, анестезиологу родильного отделения - жена Алексея работала с Гасконцем:

   - Ну, сделай же что-нибудь!

   Алексей притащил немецкий прибор с электродами, выкрутил все ручки до отказа, сжёг Мимозе кожу на лбу, но она всё-таки разродилась. После всех этих перипетий семейный совет решил, что одного ребёнка вполне достаточно. Стоит и о себе немного подумать.

   Алексей познакомился с будущей женой в поезде - она ехала из Риги домой в Кишинёв с выяснения отношений со своим другом после его туманно-непонятных писем, а Лёша в белорусскую деревню к матери на каникулы. Ещё мальчонкой нагадала ему цыганка, что он помрёт, когда ему перевалит тридцать три года. Он относился к этому философски - надо, значит надо. Поставил памятник матери, навёл порядок в фотографиях, перегладил рубахи и даже приготовил место на кладбище. Тридцать три простучало, а смерти всё не подступала. Считая дни, он начал пить и завёл любовницу. Он дождался лозунга Народного Фронта Молдовы: "Мы никого не звали и никого не держим!" и умер от цирроза печени.

   Тамара Чебан тоже сдержала слово.

   - Ты всё куришь, - говорила она деду, - завидую. Я тоже решила. И жду-не дождусь...

   Она закурила в первый же день после выхода на пенсию, и дымила вплоть до своего инсульта.

   Когда-то юный Атаман, которого приучали к искусству, выразился, что красавица Валентина, младшая сестра тёти Тамары, оперная певица, нравится ему больше.

   - Конечно, Валя очаровательна, и голос нежнее, - усмехнулся дед, - Тамара привела её ещё девчонкой в Кафедральный хор, потому что там платили небольшие деньги. Старшая сестра человек замечательный, добрейший. Выходит на сцену, как праздник делает. Только затолкала себя в амплуа исполнительницы народных песен, а теперь не может освободиться. Сталину это, видите ли, и правительству нравилось...

   Дед велел похоронить себя рядом с бабушкой Лизой, и под "Интернационал", а в изголовье поставить красную звезду. Семья решила отказаться от звезды во избежание ненависти толпы. На лицевой стороне предложил Гасконец надпись на румынском и немецком языках - "Покойся с миром"...

   А автор вступает в свои права и дает слово Майку за столом в холодной ремонтируемой квартире Григория, чтобы эта история закончилась. Хотя, кто знает - может, она просто незавершаема...