Улица Вокзальная, 120

— Хе-хе-е! Как знать, — ухмыльнулся он. — Так ли уж невероятно появление призрака в таком городе, как Лион, кишащем спиритами, теософами и прочими мистиками?

Было уже поздно. Я поднялся со скрипящего стула.

— Перед тем, как зайти к вам, я побывал на Монетной улице, — сказал я. — Захотелось самому подышать этим воздухом. Ничего особенного я там не обнаружил и вполне мог бы утаить эту незначительную прогулку, если бы не был почти уверен в том, что хозяин гостиницы проинформирует вас о ней. Словом, не устремляйтесь по ложному следу. Я представился родственником Боба и довольно витиевато распространялся о его невесте, сестре, тетке, детской краснухе и т. п. И все это, как уже было сказано, довольно безрезультатно. Хозяин говорит много, чтобы не сказать ничего, и мне кажется, он в общем-то мало что знает...

— Благодарю вас, — многозначительно произнес комиссар, провожая меня до двери. — В наших обоюдных интересах ничего не скрывать друг от друга.

Я глубокомысленно кивнул. Что не помешало мне, когда я спускался по сырой лестнице, отдаться легкому приступу веселья.

Глава V. СВЕДЕНИЯ О КОЛОМЕРЕ

Натолкнувшись в тумане на трех туземцев, я выяснил у них, в каком направлении от площади Беллекур находится улица Альфреда-Жарри, и в раздумье зашагал к жилищу адвоката.

Итак, Коломер почувствовал настоятельную необходимость срочно отправиться в столицу. В попытке осуществить свое намерение он готов был незаконно пересечь демаркационную линию. Купил два билета до Сен-Деньо. Зачем? Затем, по-видимому, что человек, который должен был его сопровождать, уже ждал его на вокзале. Что это был за человек? Девушка в тренчкоте? Убийца? Если глаза мои меня не обманули, убийца и девушка — одно и то же лицо. Разумеется, в разговоре с Бернье я усомнился в том, что Коломер мог купить билет своему убийце, но все мои возражения были не более чем данью нашей политике «взаимного доверия». Иными словами — условностью и лицемерием.

Мой довод против покупки билета попутчику-убийце звучал бы убедительно, если бы облик Коломера соответствовал тому портрету, который нарисовал мне комиссар. Но таким ли уж безумно растерянным выглядел Коломер? Я наблюдал за ним всего несколько секунд, но могу заявить со всей определенностью: нет. Он был взволнован, это верно, но не напуган. А когда почувствовал, что в него стреляют, на его лице не отразилось ничего, кроме горестного недоумения. Он не был готов к такому повороту событий.

Как бы то ни было, целью поездки являлась улица Вокзальная, 120 — таинственный адрес, который при не менее драматических обстоятельствах прошептал мне другой человек: обеспамятевший из концлагеря. Есть ли какая-нибудь связь между этими людьми? И есть ли какая-нибудь связь между Вокзальной (Париж, 19-й округ) и Монетной улицей в Лионе, притом что и ту и другую облюбовали арабы?

Тут я наступил на ногу какому-то прохожему. Не желая, чтобы он понапрасну стерпел от меня эту неприятность, я поинтересовался у него, далеко ли до улицы Альфреда-Жарри. Он ответил, что я нахожусь на ней.

Дом № 26 выглядел более чем пристойно. Квартиросъемщик первого этажа ничем не уступал его фасаду, в чем я без труда убедился после того, как молчаливый, болезненного вида лакей ввел меня в просторный кабинет, где уже поджидал хозяин с сигаретой во рту.

Мэтр Жюльен Монбризон явно не производил впечатления человека, несущего на себе груз непомерных лишений. Он выглядел упитанным, жизнерадостным, ничуть не изменившимся с той поры, как мы встречались с ним в Париже несколько лет назад. Приятная округлость, без малейшего намека на вульгарность. Несмотря на комплекцию, он обладал элегантностью и даже некоторым изяществом. Лишь один изъян омрачал его облик. Как последний авантюрист, он обожал украшать свои пальцы перстнями, выбор которых откровенно изобличал в нем дурной вкус. Сейчас, к примеру, он напялил золотую печатку с вправленными в нее бриллиантами, один из которых, плохо сочетаясь с двумя другими, превращал это дорогое украшение в базарную поделку. Впрочем, это была вполне простительная слабость, ничуть не умалявшая присущих этому человеку достоинств. А был он находчивым, хитрым, обладал красноречием циника (мы распили вместе не одну бутылочку) и обаянием приятного собеседника.

При моем появлении он прервал чтение книги — роскошное издание Сочинений Эдгара По — и с чарующей улыбкой, протягивая пухлую руку, устремился мне навстречу.

— Бюрма! Вот так сюрприз! — воскликнул он. — Что занесло вас в наши края?

Пока я отвечал, он освободил одно из кресел, заваленное объемистыми томами по юриспруденции. Я сел и по его просьбе начал рассказывать о своей жизни в плену. В большинстве случаев вашим собеседникам на все это наплевать, однако они почему-то считают своим долгом выразить соболезнование по поводу, как они выражаются, «выпавших на вашу долю страданий». Отдав дань моде и исторгнув приличествующие случаю невыносимые банальности, я приступил к интересующей меня теме.