Улицы Магдебурга

Вебер посмотрел на крысу. Крыса забралась в гамак и раскачивалась. Помимо гамака в крысином доме была лесенка в спальню, софа и миски для еды. Животное, которое достаточно рассудительно, чтобы спать в спальне и использовать гамак по назначению, не может быть глупым, подумал Вебер. Он решительно развернулся.

– Берите крысиный дом, Хайнц, пойдемте со мной.

– Вы хотите взять Чипса к себе домой? – недоверчиво спросил мальчик.

– Нет, молодой человек, я слишком мало времени провожу дома, чтобы обрекать это животное на одиночество. Я возьму его в редакцию. У крысы, которая знает, для чего предназначен гамак, есть все шансы стать звездой этого клуба.

Вебер и Хайнц пошли обратно в редакцию. Крыса в гамаке раскачивалась с удвоенным энтузиазмом. В редакции крысиный дом был помещен на самое видное место в приемной.

– Теперь Чипсу никогда не будет скучно, – сказал Хайнц.

Редактор Вебер повернул голову и внимательно посмотрел на него. Удивительное здравомыслие и нестандартный взгляд на вещи. Не каждый расстроенный мальчик способен признать, что ни кот, ни сестры не виноваты, а крыса на тумбе в первую очередь развлечет сама себя, а не окружающих.

– Кем вы хотели бы стать, когда вырастете, Хайнц?

– Я пока не знаю, – сказал мальчик, – Но пивоваром будет мой старший брат Уве, так что мне придется искать для себя что-то на стороне.

– Как насчет того, чтобы попробовать со временем стать главным редактором?

– Отличная идея, – просиял Хайнц, – Вы будете учить меня?

– Да, когда ты будешь навещать Чипса, я буду показывать тебе, как функционирует эта адская машина, которую называют прессой.

– Я буду часто приходить, герр Вебер, – пообещал Хайнц, – И не только из-за Чипса.

Вебер улыбнулся. В течение какого-то получаса его жизнь приобрела определенный смысл, в ней появилась разумная крыса и перспективный юноша. Он подошел к крысиному дому и просунув палец внутрь, погладил мягкий серый бок Чипса.

– Вы уже достаточно взрослый, чтобы пить кофе, Хайнц? – спросил Вебер.

– Полагаю, с этого момента да.

– Отлично, тогда идите к автомату и принесите мне двойной эспрессо и что сами пожелаете для себя. И не переживайте, все журналисты начинают с того, что приносят кофе главному редактору.

Увольнение

– Он меня уволил!

Стефан Фальк чуть не плакал. Весь бар грохнул хохотом.

– Утром он оставил мне в кухне расчет, и никакой записки, ничего!

– А выходное пособие? – выкрикнул кто-то.

Стефан пересчитал деньги.

– На месте, – вздохнул он.

– Так чего же ты хочешь? – снова засмеялись мужчины.

Пивная Штольца была полна народу, казалось, каждый взрослый мужчина Магдебурга сидел сейчас у стойки или за столиками. Уве снова бегал по залу с кружками, а за стойкой стоял сам пивовар Штольц.

– Но как он мог уволить меня?! За что?

Весь бар внимал Стефану.

– Мы так хорошо понимали друг друга!..

Пивная снова зашлась хохотом.

– Видели мы, как вы понимали! Сколько пари ты разрушил, Стефан, когда догадался, кому на самом деле надо везти цветы!

– Это не я, – Стефан вытер лоб салфеткой, – Это ангел написал записку.

Стекла зазвенели от хохота. Кто-то подавился пивом, не вовремя отхлебнув. Пилот Бауман, которого даже слегка оживленным никогда не видели, утирал слезы от смеха.

– Ты заставил ангела написать записку! – пивовар Штольц покачал головой, – Да ты талант, Стефан. Тебе цены нет.

– Да уж, чего нет, того нет, – понурился Стефан.

– Ангел прав, – сказал Рейнхард, – У него теперь молодая жена. Неужели ты не сделал бы того же?

– Но я-то тут причем? Мало ли у кого жена. Никто же не увольняет из-за этого человека. Это не по закону.

Бар затих. Стефан понял, что что-то не то сказал.

– Я не то хотел сказать, – пробормотал он.

– Ты не то хотел сказать, Стефан Фальк, – с нажимом повторил пивовар Штольц.

Стефан вздохнул и, кажется, немного протрезвел. К нему тут же были пододвинуты несколько кружек пива и он с облегчением уткнулся в одну, снимая неловкость.

– А что я теперь буду делать…? – беспомощно спросил он.

Бар снова грянул хохотом. Стефан озирался, не понимая, чем вызвана такая реакция.

– Что смешного я сказал? Я остался на улице без заработка, а надо мной потешаются, словно на ярмарке! И всей моей вины только то, что ангел решил жениться, и я теперь недостаточно хорош.

– Уве, отнеси ему это, – пивовар Штольц поставил на стойку рюмку крепкой анисовой настойки.

– Он же пьет пиво, – резонно возразил Уве.

– Именно, – кивнул Штольц, – Утром у него будет такое похмелье, что ему будет не до того, чтобы убиваться.

Уве понемногу начал постигать мудрость своего отца. Он отнес рюмку и поставил ее перед Стефаном. Фальк опрокинул ее и поморщился.

– Эй, парни! – крикнул Штольц и пивная затихла, – Кто в молодости развозил молоко у ангела?

Стефан Фальк ошеломленно огляделся кругом – он сидел в лесу поднятых рук. Половина дееспособных мужчин города сидела, ухмыляясь и задрав руки. Все начинали свою трудовую карьеру в молочне ангела.

– Был ли кто-то уволен иначе, чем Стефан?

– Мм… Я был, – неожиданно произнес Эрвин Краузе.

– Ты?! – все повернулись к нему, никто явно не знал таких деталей биографии адвоката.